Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й

стенько берет верх над законом, как бывало в Старом Свете. Охотник говорил угрюмо и злобно, но осторожность по¬ бедила, и последние фразы он произнес настолько тихо, что слышно было лишь сердитое бормотанье. Не в том дело, Натти, — возразил его собеседник все так же добродушно. — Я только хочу знать, кому при¬ надлежит честь удачного выстрела. Оленина стоит два- три доллара, но мне будет обидно упустить случай прико¬ лоть к моей шапке почетный трофей — хвост этого красав¬ ца. Только подумай, Натти, как я посрамил бы Дика Джонса: он только и делает, что насмехается над моей охотничьей сноровкой, а сам за весь сезон подстрелил всего-навсего сурка да пару белок! — От всех этих ваших вырубок да построек дичь пе¬ реводится, судья, — сказал старый охотник с безнадеж¬ ным вздохом. — Было время, когда я с порога своей хижи¬ ны подстрелил за один раз тринадцать оленей, не говоря уж о ланях! А когда тебе требовался медвежий окорок, надо было только посторожить лунной ночью, и уж навер¬ няка уложишь зверя через щель в стене. И не приходи¬ лось опасаться, что заснешь в засаде: волки своим воем глаза сомкнуть не давали... А вот и Гектор, — добавил он, ласково погладив большую белую в желтых и черных пят¬ нах гончую, которая выбежала из леса в сопровождении другой собаки. — Вон у него на шее рубец — это его вол¬ ки порвали в ту ночь, когда я отгонял их от оленины, коп¬ тившейся на печной трубе. Такой друг понадежней иного человека: он не бросит товарища в беде и не укусит руку, которая его кормит. Своеобразная внешность и манеры охотника заинтере¬ совали молодую девушку. С той минуты, как он вышел из- за сосны, она с любопытством рассматривала его. Он был высок и до того тощ, что казался даже выше своих ше^ти футов. Лисья шапка на его голове, покрытой прямыми рыжеватыми волосами, уже сильно поредевшими, была по¬ хожа на описанную нами шапку судьи, но сильно усту¬ пала ей по покрою и отделке. Лицо у него было худое, словно после длительного голодания, однако в нем нельзя было заметить никаких признаков болезни, наоборот — оно свидетельствовало о несокрушимо крепком здоровье. Ветры и морозы придали коже охотника медно-красный оттенок. Над его серыми глазами нависали кустистые 30* 467

брови, почти совсем седые; морщинистая шея по цвету нисколько не отличалась от лица и была совсем открыта, хотя под курткой виднелся ворот рубахи из клетчатой домотканой материй. Куртка эта, сшитая из выдуб¬ ленных оленьих шкур волосам наружу, была туго пере¬ поясана пестрым шерстяным кушаком. Его ноги были обуты в мокасины из оленьей кожи, украшенные, по индейскому обычаю, иглами дикобраза; кроме того, он носил гетры из того же материала, перевязанные над ко¬ ленями поверх потертых штанов из оленьей кожи, — за эти-то гетры поселенцы и прозвали его Кожаным Чулком. Через его плечо был перекинут ремень, на котором болтал¬ ся большой бычий рог, столь тщательно выскобленный, что сквозь стенки просвечивал хранившийся в нем порох. С широкого конца к рогу было искусно приделано дере- .вянное донце, а с узкого он был плотно закупорен дере¬ вянной же затычкой. Рядом с рогом висела кожаная сум¬ ка, и охотник, закончив свою речь, достал из нее мерку, аккуратно отмерил порох и принялся перезаряжать свое ружье. Когда он поставил его перед собой, уперев приклад в снег, дуло поднялось почти до самого верха его лисьей шапки/ Судья, который все это время рассматривал раны на туще, тепёрь, не. обращая внимания на утрюмую воркот¬ ню -охотника, воскликнул: — Все-таки мне хотелось бы, Натти, твердо устано¬ вить, чей это трофей.. Если оленя в шею ранил я, значит, он мой, потому что выстрел в сердце был излишним — превышением необходимости, как говорим мы в суде. — Ученых-то слов вы много знаете, судья, — ответил охотник. Перекинув ружье через левую руку, он открыл медную крышечку в прикладе, достал кружок просален¬ ной кожи, завернул в него пулю, с силой вогнал этот ша¬ рик в дуло поверх пороха и, не переставая говорить, про¬ должал заталкивать заряд все глубже. — Да только куда легче сыпать учеными словами, чем свалить оленя на бе¬ гу. А убила его рука помоложе, чем моя или ваша, как я уже сказал. — А ты как думаешь, любезный? — ласково произнес судья, обращаясь к товарищу Кожаного Чулка. — Не ра¬ зыграть ли нам наш трофей в орлянку? И, если ты проиг¬ раешь, доллар, который я подброшу, будет твоим. Что скажешь, приятель? 468

— А ты как думаешь, любезный, — ласково произнес судья, — не разыграть ли нам наш трофей?