Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й

тебя надежным, умелым моряком, берут тебя с собой в лод¬ ку, это их дело, но меня уволь. Будь я проклят, если еще хоть раз в жизни пройду с тобой хоть по берегу озера. Чего ради мне рисковать своей шкурой? Ведь ты способен по¬ топить человека, словно рыбу. И уж хоть бы бросил ему потом веревку. Натти Бампо, давай-ка свою лапу. Погова¬ ривают, что ты индеец и когда-то снимал скальпы с белых, но мне ты нынче оказал немалую услугу и теперь можешь считать меня своим другом. Оно, конечно, было бы при¬ стойнее бросить упавшему за борт старому моряку канат, а не цеплять его крючьями за волосы, но в общем-то беда невелика. Ты, верно, поступил так по привычке, тебе не¬ бось не впервой хватать людей за волосы, а? Но мне-то ты тем зла не причинил, а это главное. Тут вмешался Мармадьюк, и Натти Бампо не успел ни¬ чего сказать в ответ Бенджамену. Судья отдал ряд дель¬ ных распоряжений так уверенно и авторитетно, что шериф не решился возражать. Бенджамена по суше доставили в поселок, а невод вытя¬ нули на берег так, что рыба на этот раз безнаказанно избе¬ жала ячеек сети. Улов делили как обычно: ставили одного из участников спиной поочередно к каждой из куч рыбы и предлагали назвать имя ее владельца. Билли Керби растянулся во весь свой огромный рост на траве возле костра караулить до утра сеть и рыбу, а остальные сели в лодку и поплыли к поселку. Последнее, что видели сидевшие в лодке, когда костер уже начал скрываться из глаз, а лодка приблизилась к бе¬ регу, был лесоруб, готовивший себе ужин. Факел в пироге индейца некоторое время еще горел и двигался во мраке, потом вдруг замер неподвижно, и в воздухе рассыпались горящие искры. И затем уже все погрузилось в полную тьму, созданную союзом ночи, лесов и гор. Мысли Элизабет перенеслись от Эдвардса, державшего шаль над ней и над Луизой, к охотнику Натти и индей- цу-воину, и в ней росло желание побывать в хижине, где по какой-то таинственной причине столкнулись трое лю¬ дей, столь различных по темпераменту и привычкам, как Кожаный Чулок, индеец Джон и Оливер Эдвардс.

Г лав а XXи К чему болтать про горы и долины И о мальчишеских с$оих забавах? Старик! Никто их слушать не Желает. Начни же свой рассказ. Д У о На следующее утро Ричард поднялся вместе с солнцем и, приказав седлать коней для себя и Мармадьюка, напра¬ вился в спальню кузена. Лицо шерифа хранило крайне строгое выражение, приличествующее важности момента. Дверь в спальню судьи была отперта, и Рвгчард вошел без всяких церемоний, не постучав, что характеризовало не только его взаимоотношения с судьей, но и всегдашние манеры. — Ну, Дьюк, живее на коня! — крикнул он. — Вчера я только намекал, а уж сегодня изложу тебе все толком. Да¬ вид в своих псалмах говорит... или Соломон? Ну ладно, это все едино. Так вот, Соломон говорит, что всему свое время. И, по моему скромному разумению, рыбная ловля не под¬ ходящее место и время для обсуждения серьезных дел... Послушай, что с тобой, черт тебя возьми? Неужто забо¬ лел? Дай-ка я пощупаю твой пульс. Мой дед, как тебе из¬ вестно... — Телом я здоров, Ричард, но душа у меня болит, — сказал судья и даже слегка оттолкнул кузена, который уже готов был приступить к обязанностям, по праву при¬ надлежащим доктору Тодду. — Со вчерашней почтой, ко¬ гда мы вернулись с озера, я получил письма, и среди остальных вот это. Шериф взял письмо, но, даже не взглянув на него, про¬ должал удивленно, не отрывая глаз, смотреть на судью. Потом он глянул на стол, заваленный Письмами, бумагами и газетами, а затем окинул взглядом всю комнату. Постель была смята, как видно, на ней лежали, но она осталась не¬ раскрытой, и это говорило о том, что ее хозяин провел на ней бессонную ночь. От свечей не осталось даже огарков; очевидно, они погасли сами, догорев до конца. Мармадьюк уже отдернул шторы и, открыв обе ставни и обе рамы, впу¬ стил в комнату мягкий воздух весеннего утра. Судья был бледен, глаза у него запали, губы вздрагивали, и это было так не похоже на всегда спокойного, бодрого и веселого 45* 707