Избранные труды

Сегодня условия содержания задержанного по ст. 122 УПК, т. е. подозреваемого в совершении преступления, много хуже условий содержания осужденного преступника. Постельное белье ему не выдается, он спит на нарах. На этих же нарах он и ест, поскольку столов в камере не положено. Ест он скудно, поскольку на дневное пропитание ассигновано 43 коп. Это значит, что в небольших ИВС, где пища закупается в ближайшей столовой, 43 коп. хватает лишь на одноразовое питание. Администрация централизованного ИВС УВД Горьковского облисполкома, где есть возможность получать питание с кухни расположенного рядом СИ, умудрилась организовать для задержанных трехразовое питание. Но ведь из пределов тех же 43 коп. и она выпрыгнуть не в состоянии.

Заметим, к слову, раз уж мы затронули этот вопрос, что и содержание подследственного нищенское. Во всяком случае, участники групповой голодовки в Горьковском следственном изоляторе (июль 1989 г.) в качестве одного из требований выдвинули увеличение денег, выделяемых на питание заключенных. Условия пребывания в СИЗО ужаснули экскурсию, побывавшую в Бутырском следственном изоляторе в Москве. «Эти условия просто скотские», – восклицают журналисты[332].

Увеличение кормовых денег до нормальных размеров (медицински обоснованного минимума) способствовало бы… усилению социальной справедливости за тюремным порогом. Можно было бы запретить продуктовые передачи, чтобы тот, кто больше наворовал, не продолжал и в тюрьме «жрать» лучше. Сокращение числа передач позволило бы успешнее контролировать связи подозреваемых и обвиняемых с волей. Немаловажно также: уменьшение до минимума (а лучше полное запрещение) передач заменимых предметов, уменьшилось бы число соблазнов, которым – увы! – время от времени поддается персонал ИВС и следственных изоляторов. Нынче ведь на работу контролера в следственный изолятор заманить трудно. Это не то, что сто лет назад, когда в Москве на должность тюремного надзирателя был конкурс. Сто человек на место. Сходите в музей Бутырского СИЗО. Там этот старинный документ показали журналистам, чьи слова мы только что приводили. (О том, где взять деньги на улучшение питания следственно-заключенных, см. ниже.)

1. Распространение идеи. Возможно, законодатель пойдет на то, чтобы расширить характер мест содержания задержанных. Содержание под домашним арестом, например, с отключением телефона, других линий связи или с установлением официального контроля над ними. Или содержание задержанного под эффективным надзором в обычных местах проживания: опять же в его собственном доме, в гостинице и т. п.

Продолжая рассуждения в этом направлении, наверное, было бы правильным провести резкое разграничение условий содержания подследственных в следственном изоляторе от условий содержания в местах лишения свободы осужденных.

Сказанное о содержании задержанных относится и к такой мере пресечения, как заключение под стражу. Авторы проекта Основ уголовно-процессуального законодательства Союза ССР и союзных республик называют для обсуждения две неизвестные действующему законодательству меры пресечения: передачу обвиняемого под надзор милиции и домашний арест (ст. 49 проекта). Содержание такой меры пресечения, как домашний арест, раскрыто в ст. 51 проекта. О том, как представляют себе авторы такую меру пресечения, как надзор милиции, из текста проекта не видно.

2. Сужение круга оснований к задержанию. Возможно, в ходе совершенствования в рамках правовой реформы уголовно-процессуального законодательства целесообразно сокращение круга оснований к задержанию, предусмотренных ч. 2 ст. 32 Основ. Не исключено, что ч. 2 этой статьи должна быть и вовсе отменена. Но делать это должен законодатель, четко определив свою позицию по соотношению задержания с избранием меры пресечения до предъявления обвинения.

Авторы названного проекта Основ сохраняют все известные действующему законодательству основания задержания. Более того, они предлагают для обсуждения неизвестный сегодня советскому законодательству институт продления (на 48 часов) задержания подозреваемого. За счет этого они предлагают убрать в законе (ст. 90 УПК РСФСР) указание на возможность избрания меры пресечения до предъявления обвинения. Мотивы новелл понятны – дальнейшая либерализация уголовного процесса – и вряд ли могут вызвать осуждение. Но как быть с последствиями? Резкое сокращение времени работы с подозреваемым (ст. 90 УПК, как известно, дает срок до 10 суток) не нанесет ли цели уголовного процесса (раскрыть преступление и изобличить преступника) второй нокаутирующий удар такой же силы, как и проанализированное чуть раньше блокирование применения задержания и заключения под стражу в качестве меры пресечения? Опасения особенно сильны, когда речь заходит о должностных и хозяйственных преступлениях во всей их сложности и громоздкости.

Внимание: дисфункция.