Избранные труды

QUi Prodest? (1995 год) О подходах к реформе уголовно-процессуального законодательства

1. Не то, что древние римляне были умнее нынешних правоведов, побудило меня обратиться к латыни в муках выбора заголовка. Просто тогда языком пользовались в соответствии с его прямым назначением: чтобы доводить до собеседника свои мысли. Потом появились лица (Талейран или кто другой – источники расходятся), которые приспособили слова для того, чтобы скрывать свои мысли.

Дальше – больше. Использование языка в качестве средства сокрытия мыслей или отсутствия таковых из свойства отдельных лиц стало достоянием масс.

В 1960 г., когда многие из авторов этого сборника вместе с генералом И. Р. Алексеевым, который уже – увы! – принять в нем участия не может, превращали среднюю школу милиции в вуз, все знали только два вида передаваемой языковыми средствами информации: правду – когда слова соответствуют фактам, и кривду – если слова фактам не соответствуют.

Однако новые времена – новые веяния. Широким потоком в правоведение хлынули слова, к фактам никакого отношения не имеющие. Факты сами по себе, слова сами по себе. Такие же слова начинают получать распространение в законопроектных документах и особенно напористо звучат при их обсуждении.

Передо мной Пояснительная записка к проекту Общей части УПК Российской Федерации. Ее авторы в качестве одной из основных задач разработки проекта провозгласили: «Привести российское уголовно-процессуальное законодательство в соответствие с состоянием преступности, противостоящей ей правоохранительной системы и призванной обеспечить справедливое разбирательство уголовных дел системы судов…»[408]

Это слова. А как они соответствуют фактам – тексту предлагаемых норм? Да никак! Тронная речь (пояснительная записка) – это для полемики, инстанций и не имеющих возможности вникнуть в суть большого документа голосователей. Полная отстраненность приведенных слов от фактов становится особенно очевидной при сопоставлении их с текстом ранее выданной коллективом юристов, состоящем в большинстве своем из тех же авторов[409], так называемой Концепции судебной реформы.

За недостатком места ограничусь лишь двумя иллюстрациями.

1.1. В другом пояснении к названному проекту записано: «Наиболее существенной новеллой, в которой воплощается принцип состязательности уголовного судопроизводства, является разрешение стороне защиты вести параллельное расследование уголовного дела»[410].

При наличии в досудебной подготовке таких развитых ее форм, как предварительное следствие и дознание, противоречие вносимого предложения в том виде, в каком оно сформулировано, явно не соответствует состоянию и характеру современной преступности. Несоответствие видится по ряду направлений. Назову только два. 1. Дополнительные и без того громадные возможности уйти от ответственности получают наиболее опасные преступники – профессионалы и представители организованной преступности, имеющие возможность платить и терроризировать участников процесса. 2. На службу в адвокатуру обязаны откомандировываться сотрудники правоохранительных органов. Здесь нет описки. Судите сами: в соответствии со ст. 101 анализируемого проекта руководитель органа дознания «обязан выделять для оказания помощи адвокату своего сотрудника. Этот сотрудник обязан, в частности, оказывать адвокату содействие с использованием принадлежащих ему должностных полномочий».

1.2. И вторая иллюстрация, касающаяся как анализируемого проекта, так и «Концепции», – насаждение суда присяжных. Привой, помаленьку доживающий в странах общего права, существующий в большинстве стран континентальной Европы стараниями преимущественно переводчиков, предлагается привить на неприемлющий его подвой. Мало того, витрина (суд присяжных) получает преимущества перед основным механизмом судебной системы. Последнее – это уже не проект. Это реалии сегодняшнего финансирования.

2. Распространение третьего вида информации (слов, не имеющих отношения к фактам) характерно не только для проекта рабочей группы ГПУ. Ему отдали дань (по крайней мере, таково мое мнение) и остальные разработчики. Каждый из трех с половиной обнаруженных на сегодняшний день проектов УПК имеет главу «Принципы уголовного процесса (или уголовного судопроизводства)[411].

Принципы, конечно, нужны и науке, и правосознанию. Но зачем их формулировки в законе? Чтобы было о чем поспорить теоретикам? Как минимум три четверти времени при обсуждении проектов УПК на представительнейшей конференции, имевшей место 15–16 декабря 1994 г. в стенах Правовой академии, заняла полемика по общим формулировкам. Эта же закономерность прослеживается и при других обсуждениях. В споры по декларации втягивается и непрофессиональное общественное мнение, что вполне понятно: неспециалист легче усваивает не норму, а общую идею.