Избранные труды

При анализе правовых норм, регламентирующих право граждан на получение информации об уголовном судопроизводстве, и осмыслении ситуации в целом обнаруживается клубок противоречий. С одной стороны, граждане, заинтересованные в максимальной прозрачности судопроизводства и других элементов правоохранительной системы с целью создания эффективной системы социального контроля за ним. С другой – гражданин, оказавшийся участником уголовного процесса, и не только в роли обвиняемого, ceteris paribus заинтересован в нераспространении информации о его частной жизни. Таким образом, в своем отношении к доступности информации об уголовном судопроизводстве широкой общественности граждане не едины. Обвиняемый, в значительном числе случаев потерпевший и другие участники процесса будут делать упор на противоположное праву на получение информации об уголовном судопроизводстве право – на неприкосновенность частной жизни.

Этим противоречивость ситуации не исчерпывается. С одной стороны, органы предварительного расследования заинтересованы в обережении тайны предварительного следствия, с другой – доведение информации о предварительном следствии, его результатах и затруднениях до неопределенного круга лиц в ряде случаев является способом вдохнуть жизнь в «забуксовавшее» предварительное расследование, решить другие, к примеру, профилактические задачи этих органов.

Право граждан на получение информации именно об уголовном судопроизводстве нигде прямо не сформулировано. Вывод о его существовании делается опосредованно, из существования других норм, прежде всего уголовно-процессуальных и норм Закона об информации. К примеру, из ст. 18 УПК РСФСР, провозглашающей гласность судебного разбирательства: «Разбирательство дела во всех судах открытое, за исключением случаев, когда это противоречит интересам охраны государственной тайны. Закрытое судебное разбирательство, кроме того, допускается по мотивированному определению суда или постановлению судьи по делам о преступлениях лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста, по делам о половых преступлениях, а также по другим делам в целях предотвращения разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц… Приговоры судов во все случаях провозглашаются публично».

Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик[464] в ст. 12 в редакции Закона СССР от 12.06.90 г. в качестве дополнительного основания к закрытому судебному заседанию называют случаи, «когда этого требуют интересы обеспечения безопасности потерпевшего, свидетеля или других участвующих в деле лиц, а также членов их семей или близких родственников». Ограничение распространения информации относительно конкретных уголовных дел и их участников предусматривается ст. 5, 6, 7, 9, 11 и некоторыми другими статьями Закона Республики Башкортостан от 14.10.94 г. № ВС-25/51[465].

В известных пределах на уголовное судопроизводство может быть распространена и норма, установленная ч. 2 ст. 24 Конституции: «Органы государственной власти… их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом».

Нормативная дефиниция терминов «частная жизнь», «личная и семейная тайна», «информационная безопасность»[466], «информационное самоопределение»[467] в действующем российском уголовно-процессуальном законе, да и не только в нем, отсутствует. Нет определенности и в доктринальном их истолковании[468].

Один из участников упоминавшегося в статье «круглого стола» заявил в качестве проблемы для обсуждения разграничение частной и общественной жизни политического деятеля[469]. Таким образом, наряду с термином «частная жизнь» в качестве детерминанты необходимых и допустимых пределов информирования об уголовном судопроизводстве появляется термин «общественная жизнь». К примеру, в связи с деятельностью кандидата в депутаты (все равно, какого уровня) возбуждено уголовное дело. Возникает вопрос о праве (а может быть, обязанности) следователя и прокурора информировать об этом обстоятельстве избирательную комиссию.

Проблема частной жизни современного политика в нашем обществе давно стала уже публичной проблемой. А подчас и проблемой публичного дома. Впрочем, нравственные оценки не входят в предмет данной статьи.

Приведенная нами ранее формулировка ст. 24 Конституции вступает в конфликт с обязанностью ряда государственных, прежде всего правоохранительных, органов собирать, хранить и использовать информацию, в том числе и о частной жизни, для исполнения своих функций-задач.

Нуждаются в упорядочении практика и нормативное регулирование свидетельских привилегий и свидетельского иммунитета в уголовном судопроизводстве. Эти привилегии и иммунитеты получили в современной России такое распространение, что в целом ряде ситуаций становятся на пути достижения цели уголовного процесса.