Избранные труды (сборник)

Не приходится после этого удивляться, что появились сторонники радикальной точки зрения, вообще отвергающей значение вины как основания наказания. В качестве аргументов они приводят такие доводы. Признак вины и свободы воли, понимаемой как свобода выбора между правомерным и противоправным поведением, априорен и недоказуем. Следует исходить в понимании вины не из абстрактных упречных оценок, а из того, как в конкретных обстоятельствах субъект мог действовать. А поскольку реальная человеческая вина недоказуема, то должно быть отвергнуто и оценочное понимание вины. Отказ от вины влечет отказ от наказания. Система наказания должна быть заменена системой мер безопасности. Меры же безопасности основаны не на вине, а на принципе соответствия их опасности субъекта.

Подвергается критике многими правоведами ФРГ и свобода воли как признак вины.

Ц. Роксин, критикуя радикальную позицию, отвергающую полностью вину как основание ответственности и наказания, вместе с тем считает, что свобода воли вообще к проблеме вины отношения не имеет. Вина не основание наказания, а основание индивидуализации наказания. Ее функции – поставить определенные границы для произвола государства в наказании первичных и не тяжких преступников. Для привычных же и тяжких преступников действует не принцип «nullum crimen sine culpa», а меры безопасности. Размер последних определяется не степенью вины, а степенью опасности субъекта[981].

Крайняя дискуссионность и запутанность учения о вине в теории создает условия для произвола на практике. Судья волен избирать любую позицию, коль скоро закон не содержит определения вины, умысла и неосторожности, а в теории царит хаос.

Правильно пишет западногерманский юрист Харро Отто, что нынешнее учение о вине в ФРГ мало пригодно и в практическом, и в научном плане. Оно прямо «соблазняет к идеологическим спекуляциям»[982]. Остермайер так и пишет, что «вина – производное не эм пирического познания, а криминально-политическая необходимость»[983].

Критерием истинности теории, как известно, всегда выступает практика. В уголовном праве это прежде всего нормотворческая и правоприменительная практика. Реализация западногерманских концепций о вине видна в том, что в УК ФРГ в редакции 1975 г. отсутствуют нормы о вине, умысле и неосторожности. В этом отношении новая Общая часть УК делает шаг назад по сравнению с УК 1871 г., который содержал понятия умысла и неосторожности. Другая законодательная реализация – отказ от принципа вины в системе мер безопасности.

Отсутствие в законе четких понятий умысла и неосторожности привело, по признанию западногерманских юристов, к весьма неопределенным конструкциям составов преступлений в Особенной части УК, прежде всего неосторожных, значение которых в условиях научно-технической революции неизмеримо возросло. Например, принятый на практике критерий неосторожности «незаботливого поведения» вызывает у судов большие трудности[984].

Невольно напрашивается вопрос: не потому ли так «не повезло» норме о неосторожности, что субъектами неосторожных преступлений часто выступают «белые воротнички»? Ни в одном из буржуазных УК не найти норм о таком массовом неосторожном преступлении, как убийства и увечья вследствие нарушения правил техники безопасности. Незаметно для общественности за пределы УК был выведен и состав неосторожной неуплаты налогов. Между тем по подсчетам западногерманского исследователя проф. Тидемана, в 1972 г. к уголовной ответственности не были привлечены виновные в неуплате налогов в 134 млн. марок. При этом только 17 млн. марок составил административный штраф за такую неуплату. Чем крупнее предприятие, тем труднее доказать вину за неуплату налогов. Такого рода преступность становится еще одним экономическим бременем, которое ложится на плечи трудящихся.

Не менее опасна преступная неосторожность, которую допускают капиталисты, наживающиеся на здоровье народа. Так, по нашумевшему делу фармацевтического концерна «Грюнталь-химия» виновные в производстве лекарства контерган, которое у пациентов вызывало уродства, были оправданы, так как суд не доказал неосторожность в поведении лиц, ответственных за выпуск в продажу неапробированного лекарства[985].