Избушка на краю омута

Лада подняла лицо к багровеющему небу, высвободив подбородок из вязкой жидкости. В глазах защипало от слез. Все это было уже чересчур. Все это было слишком для нее. Убили Федора, а вскоре смерть придет и за ней. Бедные дети! Бедный Борис! Что будет с мальчишкой, когда он узнает, что отец его погиб? Ведь бедный ребенок и так вырос без матери!

Она стояла, боясь дышать, и, задействовав всю силу своего воображения, пыталась представить себе, что ее вес легче густой грязи, в которой она медленно тонула. Вдруг не соврала подруга, и человек в самом деле способен силой мысли уменьшить свой физический вес почти до нуля? Однажды Лада смотрела передачу о настоящих индийских йогах, которые могли повышать и понижать температуру своего тела до невероятных значений, ломали камни сухими, хрупкими на вид, ладонями, спокойно расхаживали по раскаленным углям и осколкам стекла и еще много чего могли! Сейчас Ладе жизненно необходимо было срочно научиться левитировать, чтобы выбраться и найти пропавших детей. Возможно, они уже дошли до избушки, стоящей на краю зловонного омута, из которого в любой момент могло появиться нечто смертоносное.

Но никакие мысленные усилия представить себя пузырьком воздуха, стремящимся всплыть, не помогали — холодная болотная жижа коснулась щек. Осталось недолго. Несколько минут. Скоро она сгинет в болотной трясине, навеки похороненная неподалеку от Камышовки, где родилась и выросла. Прожорливая Камышовка! Зря Лада надеялась, что покинула ее навсегда, избежав участи, постигшей остальных ее жителей. Вот эта участь и добралась до нее. Так, видно, было на роду написано. И платье «обережное» не спасло.

Холодная тестообразная масса уже щекотала лоб, и Лада зажмурилась, готовая сделать последний вздох. Вдруг кто-то больно вцепился ей в волосы и дернул. Голова ее вынырнула из трясины, и она почувствовала, как ее тянут куда-то. Тело медленно перемещалось в вязкой жиже, но увидеть Лада никого не могла, лишь слышала чье-то сопение сзади. Вскоре ее выволокли на твердую поверхность и отпустили. Она села и огляделась. Рядом уже никого не было, только качался густой камыш.

— Эй! Кто вы? — хрипло крикнула Лада. В ответ крякнула невидимая утка. — Покажитесь! Вы спасли мне жизнь! — Тишина. Лишь звон комаров да вялое лягушачье кваканье. — Ну почему вы прячетесь? — не сдавалась Лада, уже начиная думать, что все это — агония умирающего мозга, и никто ее не спасал. На самом деле она уже захлебнулась в грязи, и вот-вот провалится в небытие. И вдруг до нее донесся шепот — такой слабый, что вначале показался шуршанием тронутого ветром камыша. В этом шуршании послышались отдельные слова.

— Ш-ш-ш… Лада, Лада, Лада, Лада-а-а… — Голос многократно произнес ее имя, постепенно слившись с кваканьем лягушки. Лада молчала, потрясенная. Она узнала голос матери.

— Ш-ш-ш… Кыш-ш-ш… Беги, беги, беги-и-и… — раздалось в камыше.

— Мама? — неуверенно шепнула Лада.

— Кыш-ш…Пропадеш-шь… Беги-беги-беги… — Голос прозвучал отчетливее, и в нем появились угрожающие нотки. Зато теперь Лада была убеждена, что с ней говорит ее мать.

— Мама, где ты? Мама!

— Ш-ш-ш… Кыш-ш-ш… Кыш-кыш-кыш…

Все, других слов больше не было, только тревожное «Кыш-ш» неслось отовсюду из зарослей камыша, окружавших ее.

Лада встала, чувствуя, как предательски дрожат ноги — то ли после перенесенного шока в болоте, то ли после долгой пробежки перед этим. Тревога росла в ней с каждой секундой, хотелось мчаться прочь из этого странного места, но вот только еще бы знать, куда. Можно запросто снова угодить в зыбкую бездонную лужу или провалиться в трясину, скрытую в траве.