Изгой

На коричневой бумаге витиеватым почерком, съехавшим со строки, было выведено: «Льюис Роберт Олридж». И ниже: «Согласно Закону о военной службе 1948–1950 гг., вы призваны на службу в регулярную армию и обязаны явиться в понедельник, двадцать шестого августа тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года с девяти до шестнадцати часов к командиру Королевского Уэст-Кентского полка в казармы Мейдстоуна, графство Кент». К повестке прилагалась карточка с «особыми приметами»: «Дата рождения: 29 августа 1937 г. Рост: 6 футов 1 ³/₄ дюйма; цвет глаз: серый; цвет волос: темно-русый». «Да, это точно я», – подумал Льюис.

Он знал, рано или поздно его призовут. В тюрьме он прошел медицинский осмотр, и после двух лет заключения больше не считался неблагонадежным правонарушителем и был годен к службе в армии. И все-таки повестка застала его врасплох. Он положил письмо в карман и вошел в здание.

С Филипсом они отлично сработались. Главным в работе с архивами было задействовать мозг не больше, чем на одну десятую, и притвориться мелким исполнителем. Неизвестно, каких зверств ожидал от него Филипс, но уже одно то, что Льюис был пунктуален и выполнял свою работу, почему-то вызывало у него неподдельный восторг. Поначалу Филипс постоянно следил за новым подчиненным и странно на него косился, теперь же проявлял вполне искреннюю симпатию. Благодаря ему Льюису удавалось почувствовать себя небезнадежным. И все же в этой работе было что-то кафкианское. Когда Филипс сгружал ему на стол коробки с бесполезными папками – иногда сороковых годов, – то всегда дружелюбно улыбался, как бы говоря: «молодец!» и «держи очередную порцию». В памяти сразу всплывали слова Дики: «Ты будешь делать бесполезную работу, а я – платить тебе гроши». Ну и плевать, он все равно скоро уйдет в армию, делать другую бесполезную работу за гроши.

Под окном загудел клаксон, Льюис оторвался от коробки с неоплаченными счетами за пятидесятый год. Тэмзин еще раз посигналила и помахала за окном рукой.

– Я же обещала тебя накормить, помнишь?

Льюис молча наблюдал, прислонившись к стене. Тэмзин расстелила на капоте покрывало и принялась выгружать из корзины хлеб, сыр и лимонад в бутылках.

– Между прочим, невежливо игнорировать мой пикник. Я уверена, твоему большому начальству есть чем заняться, кроме как шпионить за тобой. У него добыча гравия и все такое прочее.

Чем дальше, тем больше Тэмзин казалась Льюису гостьей с другой планеты. Он изумлялся и одновременно завидовал ее жизнелюбию и самоуверенности. Оставалось загадкой, чем она живет и почему проявляет к нему интерес; и даже любуясь Тэмзин, он чувствовал, что между ними мало общего. Он бы и рад войти в ее круг, только не знал как.

– А чем ты обычно занимаешься?

– В каком смысле? – удивилась Тэмзин.

– Ну, ты, и вообще все люди. Дома сидишь?

– Стараюсь, чтобы было весело.

– То есть?

– Ох, Льюис, ну по-разному. С друзьями встречаюсь, в город езжу. Иногда хожу на вечеринки. Или в театр, или на какие-нибудь благотворительные собрания. Сам знаешь.

Откуда бы Льюису знать? Он ведь был в тюрьме, толком не слышал об Элвисе и уж точно не имел понятия, куда ходят в свободное время. Он столько упустил за эти два года… Интересно, Тэмзин действительно не задумывается, как живет, и искренне удивлена его расспросам? Или притворяется, а на самом деле точно знает, где ее круг?

Тэмзин передала ему бутерброд и устроилась с лимонадом на пассажирском сиденье.

Льюис сел у стены, есть не стал, просто смотрел, как она потягивает лимонад – небрежно и очаровательно. Наверное, именно в таких девушек все влюбляются. Жениться на такой – редкая удача. Однако Льюис вовсе не нуждался в подачках из жалости.

– А ты бы хотела… заниматься этим всем со мной?

Тэмзин наверняка слышала такие вопросы тысячу раз и совершенно не смутилась.

– Ты славный. Правда, не знаю, что скажет папа.

– Я его спрошу, – ответил Льюис. Что может быть проще? Так ведь все делают.

Тэмзин засмеялась:

– Ну попробуй!

Он зашагал к дому Кармайклов, не через лес, а вдоль дороги, и, громко шурша туфлями о гравий, подошел к парадному входу.

Он вспомнил, как в детстве они гоняли по гравию на велосипедах, оставляя глубокие следы, а Престон отчитывал их и заставлял разравнивать дорожку. Дверь открыла Кит, Льюис снова ее не узнал и совершенно не ожидал встретить. При виде его она просияла. Интересно, что ее так обрадовало?

– Привет!

– Привет, Кит! Отец дома?

– В библиотеке.

Не успел он ответить, как она тенью скользнула в темный холл и повела его к двери.

– К тебе Льюис. – Напоследок Кит бросила на него сердитый взгляд, от которого сразу захотелось поймать ее и защекотать.

Льюис вошел. Дики сидел за столом.

– Слушаю тебя.

Отступать некуда. Быть может, еще остался шанс стать частью нормального мира; быть может, Дики увидит его добрые намерения. Он ведь взял Льюиса на работу, и тот вполне оправдывал надежды.

– Я хотел спросить… можно пригласить Тэмзин погулять вечером?

Дики встал и сделал шаг в сторону Льюиса.

– Думаешь, если ты последние пару дней ничего не поджег, то сразу стал завидным кавалером для моей дочери?

Льюис растерялся: