Изгой

— В день, когда он проснется от лая собаки и первое, что увидит — цифры 6–46 на электронных часах на столике у кровати, — пусть в это утро наденет броник, — сказал я в подсознание Крейба, и услышал, что мы в расчете. Грог уже шел к дверям, Крейб тоже повернулся на выход. В этот момент Лацио вскочил и, зарычав, подскочил к нему сзади. От неожиданности Крейб замер и обернулся, их глаза встретились, лапы Лацио уперлись ему в грудь. У Крейба на мгновение померкло в глазах — это я соскочил на собаку. Проморгавшись, Крейб пришел в себя и вышел из комнаты вслед за Грогом. Я стоял на четырех лапах, обнюхивая и осматривая комнату — большой зал, метров 15 на 15, с высоким потолком, камином и широченными окнами от пола до потолка.

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

У Гилаца была на удивление спортивная и упругая задница. Конечно, чиновник вселенского масштаба не брил ее, но волос был мягкий и даже шелковистый. Все случилось почти само собой. Все-таки, это был один из лучших дипломатов в галактиках. Вагнер гостил у него в загородном доме недалеко от Мановаха — столицы Восточного Берега, мощной финансово-индустриальной страны, входившей в СГЦ. Обсуждали вдвоем пиар-стратегии по некоторым направлениям — Вагнера отрекомендовали уважаемые люди, как одаренного и незашоренного спеца.

Вечером, глядя на закат, окрасивший небоскребы Сити алыми подтеками, на нежное бледно-синее небо и огромный золотой диск полной луны, пили вино, непринужденно болтая о том, о сем, сильно не углубляясь ни в какие политические темы. Разговор был похож на аккуратное знакомство. Гилац только затрагивал политические вопросы, внимательно слушал первые мысли Вагнера, мягко разворачивая разговор к другой проблеме и дискуссионной новости. И так, бегло, прошлись по всей актуальной тематике.

За окном было +40, кондей старался, но все равно было жарковато. Вино было офигенным, тихо играл музон. Также тихо и ненапряжно Гилац сунул руку Вагнеру по рубашку, приложив свою пятерню к его груди.

— Ты весь взмок, Вань, пошли в бассейн.

Гилац смотрел прямо в глаза — без угрозы или страха, скорее весело. Вагнер прислушался к себе. Он никогда раньше не занимался однополым сексом. Не думал об этом. Сейчас сканировал себя — какие ощущения? Точно не было отвращения или страха. Желания, правда, тоже не было.

— Ты не пробовал? Так попробуй. Мой тебе совет, Вань. Раз уж ты решил работать волком-одиночкой, и не хочешь идти в цепные псы корпораций, — пробуй все, ни от чего не отказывайся. Не хочешь жить чужим умом — набирайся своего. А ум — это опыт.

Повисла на секунду тишина, и Вагнер сказал «Не надо в бассейн», положив руку на талию Гилацу. Приблизился к нему и вдохнул горячий запах от его шеи и плечей. Повел рукой по спине под рубашкой, чувствуя крепкие мышцы, ямочки на позвоночнике…

Большие чиновники всегда представлялись обрюзгшими мешкообразными и бесформенными. Гилац был в меру подкаченным, рельефным. Волосатая спина переливалась то золотым, то седым в свете луны из окна. Четко выточенные, как у статуи, ягодицы белели, согнутые руки красиво выделялись плотными бицепсами на темном покрывале кровати. Вагнер, удивляясь сам себе, нависая сверху и сзади, повел рукой внизу Гилацу по твердой груди, по буграм пресса, спуская пальцы вниз, начиная ласкать твердо торчавший член. Гилац выгнул спину и обернулся. Его глаза были как у черта — с добрым лукавым подъ…бом, но ободрявшие и веселившие — «Типа ну и…?»

Вагнер до последнего момента не знал, встанет ли у него. Он не думал, нужно ли это для выполнения миссии, для карьеры, ему было даже все равно, чем это кончится. Но было интересно в принципе — встанет ли? Он не захотел обманывать сам себя, типа вспоминать какую-нибудь девушку, а прислушался к воздуху, запахам, всмотрелся в луну, искры небоскребов и небо за окном, в спину, ягодицы Гилаца, почувствовал его жгучий жар кожей на своих ладонях, животе и бедрах. Вошел мягко, снова и снова, сильней и сильней. Гилац привстал на коленях так что его горячие волосы на затылке оказались перед носом Вагнера, а спина прильнула к его груди. В комнате стоял тихий звон от остывавших от знойного дня стен и мебели, тихо играло из колонок что-то эпичное вроде саундтреков к фэнтези-фильмам.

Обнявшись, отвалились, остывая, на потные спины, окунувшись в мягкие простыни, вызвали чего-нибудь холодненького. Вошла девушка с подносом тоника со льдом.

— Как она тебе? — спросил Гилац, когда девушка топ-модель, улыбнувшись им, как инстаграму, вышла. Стройная блонди, на высоченных шпильках, в обтягивающем коротком золотом платье — мечта такого «простого парня». Гилац засмеялся, легонько хлопнув Вагнера по ставшему снова набухать члену Вагнера:

— Эта занята. Моя. Не боись, в Мановахе их пруд пруди — найдешь себе. Если что подскажу, где правильные. Такому поэту, как ты, муза нужна такая, чтоб кровь кипела по жилам. Вдохновение не купишь, оно только от них.