Изгой

Бабуля была в смятении, а мне здесь уже надоело. Я видел, как местная, видимо, хозяйка или смотрительница была разочарована — она-то была уверена, что у них тут просто рай на земле. Но я толкнул двери и вышел назад к ресепшену.

Я еще и еще раз ловил Ее взгляд, стараясь «вспомниться» ей, но безрезультатно. Снова протянул им свой билет, и они что-то долго и трудно судили-рядили, звонили в колокольчик, с кем-то перекрикивались, пока не ткнули мне пальцем вниз. Я обернулся и увидел там лестницу.

На лестнице перед коричневыми дверями стояла очередь. В основном старики, хотя были дети, и люди средних лет. Всего человек тридцать стояли хвостом, упираясь в двоих красавцев, одетых какими-то африканскими каннибалами. Подтянутые спортивные ребята широко улыбались, сверкая в неярком свете факелов, воткнутых в стены, рельефной мускулатурой красивых сильных тел, яркими перьями в массивных прическах, набедренными бордовыми повязками, татуировками. В руках у них были типа алебарды, которыми они звонко звякали. Я на всякий случай отметил молча, что алебарды-то довольно острые.

Время от времени коричневые двери открывались и ребята впускали то кого-то одного, то сразу группу (обычно, это были явно семьи — взрослые с детьми). Очередь ждала молча. Я обратил внимание, что на самом деле слышу невнятный бубнеж, вокруг люди тихонько переговаривались, но слов было не разобрать. Что-то похожее то ли на причитания, то ли на молитвы. Было несколько деловитых мужиков, которые что-то обсуждали и строили планы на «там» — как оказаться вместе и где «достать».

Когда дошла очередь, африканец проверил мой билет и впустил меня внутрь. Тут оказался обычный вобщем-то подвал, только очень большой. Песок вместо пола, слабый свет не понятно откуда, какие-то трубы, провода. Путь шел вперед по проходу между перегородками. Перегородки были прозрачные и невысокие, за ними виднелись что-то вроде ячеек. Людей, по мере движения очереди, местные работники в темных балахонах укладывали в эти ячейки на песок. Ячейки-клетки были размером как раз для одного человека в рост. Очередь шла быстро, люди сноровисто залазили в свои ячейки, вытягивались, ложась на спину и дальше наблюдали за остальными уже только движением внимательных глаз. Как я понял смотреть на то, кого куда положат, тут было единственным занятием, других событий не было. Одних клали в одиночестве, других — в сводные ячейки на несколько мест, в основном так размещали семьи.

В конце концов разобрались с мужиком, который был впереди меня и занялись мной. Все было недолго — ткнули пальцем прямо от меня вправо и вниз. Я согнулся и пролез за ограждение на «свое местечко». Мне показали взмахом руки подвинуться дальше в соседний отсек, а со мной рядом уже укладывали какую-то грузную тетку. Я совершенно не хотел провести здесь время даже дольше, чем уже провел, и тем более в обнимку «с этой». Происходящее точно не предполагало моей встречи с Ней и вообще не предполагало ничего интересного. Я начал нервничать и толкаться, чем чуть не вызвал переполох. Но тут мужчина, бывший в очереди за мной, совершенно четко и ясно сказал мне — перекатись еще дальше, до выхода из этого ряда.

Я покатился через бок под оградкой направо, прополз под еще одной оградкой и оказался в другом проходе. Тут было пусто и тихо. «Тот» проход, набитый народом, не был виден. Здесь было почти темно, и я был уверен, что меня «оттуда» тоже не видно. Я оглянулся по сторонам. На огромных просторах, что виднелись в невнятных отсветах, располагались ряды и проходы, с неисчислимым множеством мелких клеток-ячеек. Этот огромный подвал уходил куда-то в горизонт однообразным своим пейзажем. Песок, трубы, железные перегородки, черная тьма наверху, скрывающая потолок. Тут было сухо и тепло, мне это нравилось, потому что песок почти не пачкал и не забивался в одежду и в лицо.

Я решил идти по проходу примерно в сторону «обратно» — туда, где я окажусь примерно «под» столом ресепшена. А там, может, какой люк найду или вообще лестницу наверх.

Шел дольше, чем думал, и почувствовал, что становится все светлей, тьма превращается в туман, а под ногами уже не песок, а хорошо отшлифованный камень. Шел дальше, пока не ощутил на себе чей-то взгляд. Всмотрелся вперед и увидел глаза.