Изгой

Оно и понятно, оппозиционеры фигачат за политические убеждения, за власть, в конце концов. Пацанве из ультрас, конечно, охота побить стражников, но на стадионе это делать безопасней. Там ты можешь огрести в ответ, можешь попасть за решетку — на пару недель. А за участие здесь — могут дать много лет, могут подстрелить. И потом, большинство этих «тупоголовых» бритоголовых — адекватные парни, которые в обычное время учатся, работают, любят девочек, строят карьеру. Спалиться на политической антиправительственной теме, значит поставить крест на своей карьере, да и жизни.

Мускул смотрел на меня, ждал, что я ему скажу такого, чтоб его товарищи решили сюда прийти. Я нарисовал на бумажке цифру с нулями и протянул ему, сказав «Тебе сейчас». «Если победим, ты будешь министром спорта, найдешь, как отблагодарить своих». Мускул улыбнулся:

— Нас будет максимум три тысячи бойцов. Это будет махач, но не победа.

— Ваше дело прийти и начать. Победа с меня, — твердо сказал я и, взяв его данные, сделал ему перевод.

Мускул ушел, пообещав, что скоро будет со своими. Я, отправил еще несколько платежей, и тоже вышел из палатки. Со стороны метро вываливалась нестройная толпа панков, хиппи, зеленых, рокеров, сатанистов, борцов за права секс-меньшинств и просто наркоманов. Вся публика, обычно лениво тусующая на улице Ардат, брела на площадь. Около двух тысяч человек встали у крыльца Собора. Я пошел к ним, пожав руки и обнявшись с ихними авторитетами. Среди них были несколько относительно известных рок-исполнителей, андеграундные поэты и художники, философы — представители разных экстравагантных течений и какие-то подвальные пророки.

Я отвел чуть в сторону Лото, декадансового патлатого певца, и отчитался «Трава, бухло, все уже здесь», показав пальцем на легковое авто рядом с палаткой. «Заряжайтесь, и вперед. Вечером концерт». Лото организовал свой штаб прямо в «травяной тачке», народ оттуда шел частями в разные стороны. Около тысячи пошли усиливать и оживлять цепь политических активистов вдоль автобусов. Несколько сотен разбрелись по окрестным дворам в поисках всего, подходящего для укрепления баррикад. Еще несколько сотен взялись ковырять на площади булыжники из мостовой и укладывать их горками. Сотня профи начала возведение сцены перед крыльцом Собора.

К крыльцу выкатили три шикарных премиум-тачки и встали. Из двух выскочили ребята в костюмах и плащах, с пистолетами, заняв позиции вокруг. Парни сурово огляделись. Старший что-то сказал в микрофон, торчавший из-за уха. Из машины вышла «сама» Шарен. В меховом коротком пальто, сверкая своими офигительными ногами на шпильках, взмахивая черной копной волос, она встала, глядя на меня. Хотелось каким-то чудом выкатить перед ней красную дорожку…

Я подбежал, широко улыбаясь, извиняясь, что не встретил, как надо, что так неподобающе выгляжу, что…

— Кончай уже, — прервала она мое восхищение, — Что у вас тут?

— Все ОК, как договорились. Начинаем.

— Когда?

— В 5 вечера начнем разогрев, в 7 нужны звезды.

— Ладно, ОК. Пускай платежи, ставь сцену, готовь оборудование.

Шарен развернулась и со своей стайкой охраны пошла по ступенькам в Собор, где для нее и ее всех звезд, что она приведет, музейные работники готовили целый этаж под гримерки, комнаты отдыха и прочее.

Как раз подкатила фура с оборудованием для сцены и организации спутниковой трансляции. Лото со своими взялся это все монтировать. Подъехали грузовики с ломами — их раздали тем, кто ковырял булыжник, с кирпичами, с кухней и лазаретом. За Собором во внутреннем дворе встала фура с петардами, фейерверками, дымовухами и хлопушками. Хиппи быстро сгружали яркие новогодние коробки и несли к моей палатке.

На проспект тоже подъехали несколько джипов, из них вылезли гвардейские генералы. Главный, махал руками, смотрел на площадь, на грузовики и ругался. Я понял, что успел. Стража начнет сейчас перекрывать район по периметру, но я уже получил все посылки, какие были нужны. Панки напичкали зазоры между автобусами и грузовиками мусорными контейнерами, детскими качелями и грибками, какими-то баками, досками, вывороченными дверями от подвалов. Я в целом успел.

Отряды гвардейцев уже группировались у выходов из метро, чтоб закрыть, когда оттуда плотным строем стали выходить, скандируя бодрые матерные кричалки бойцы из ультрас. Мускул не обманул. Их было примерно тысячи три — из разных клубов, с разными флагами, но вполне дружно, пестрыми колоннами они вышли на площадь, сразу влившись в цепь политических на баррикаде.