Изгои Рюрикова рода

Хрупкая фигура в шёлковом плаще отлетела к стене, повинуясь мимолётному движению княжеского плеча. Галактион охнул, потёр ушибленное место, но не отвязался. Он забегал наперед, зыркал по сторонам быстрым, приметливым взором, с нескрываемым ехидством посматривал на Сачу. Половчанка гордо ступала по мощёной улице, нарочито громко топоча подкованными сапожками.

– Это императорский ипподром, – ворковал Галактион. – Слышишь гомон? Это чернь приветствует очередного пустобрёха. Евнух Николай Огулла чрезвычайно красноречив, но мой отец куда как популярнее самого красноречивого из ораторов. Он ратует во славу императорской семьи. Особо восхваляет императрицу Анну. А как же иначе? А что делать? Чужестранные воины бродят по улицам Константинополя. Их мало, а призвать больше союзников невозможно, нет средств. Женщины молятся в храмах. Они, как обычно, впадают в уныние, плачут, сетуют. Армии во главе с императором сражаются на берегах Адриатики. Кто знает, может быть, и ромейские воины, и сам император уже мертвы, а может быть, они уже в плену…

Галактион задумчиво теребил золочёный поясок. Володарь рассматривал его нарядную тунику, отделанные шёлковой тесьмой сандалии, его молчаливого, черноокого слугу, с головы до пят закутанного в богатый плащ. На родине Володяря, в княжестве Волынском, такие одежды носили лишь родовитые бояре.

– Толкуешь об оскудении императорской казны, а слуг между тем рядишь в шелка. Я смотрю – ты юноша знатный. Отец твой богат, на толковище предводительствует… – проговорил раздумчиво князь.

– Толковище? Какое странное слово… Да-да, – Галактион тряхнул золотыми кудрями. Нежные щеки его зарделись. – Мой отец – Фома Агаллиан, известен каждому в Константинополе. А мой дядя…

– Но гордыня – неизменный атрибут всех властителей – чужда тебе, – продолжал князь.

– Да! Я хорошо образован. – Галактион беззаботно рассмеялся. – И чрезвычайно любознателен, разумен, уверяю вас! Просто вчера я был немного нетрезв. Такое случается порой.

Его смущение казалось неподдельным.

– …вот сейчас я тороплюсь в Магнавру[19], а вам лучше не заходить на ипподром. Люди раздражены, знаете ли. Провианта не всем хватает. Улицы по вечерам стали небезопасны. Но город Константина всё ещё прекрасен.

Он взмахнул рукой, указывая на величественное, украшенное портиком здание.

– Это бани Зевксиппа! – провозгласил он. – Если пожелаете зайти под своды, то получите возможность узреть прекраснейшие изваяния, свезённые сюда со всех концов ойкумены. А что за мозаики украшают эти стены! Я хожу сюда не только за тем, чтобы любоваться статуями. Здесь я и другие юноши моего круга занимаемся атлетикой.

Галактион согнул руки, демонстрируя Володарю бугры мускулов. Сача демонстративно зевнула, а Галактион продолжал щебетать, словно птах на ясной зорьке:

– Но, чу! – он игриво приложил палец к розовым губам и нащурил глаза. – Для мужчин и женщин доступ в бани Зевксиппа только раздельный. Здесь, в виду Святой Софии, никакие вольности не позволительны! Для этого есть другие места. Например, термы Бахуса. Но это не здесь. Надо протащиться по жаре не менее лиги в сторону латинского квартала. Если угодно, я могу проводить. Зайду за вами вечером, после мучений в Магнавре…

И Галактион игриво подмигнул Володарю. Князь покосился на Сачу. Понимала ли половчанка смысл речей странного отрока? Лицо её оставалось неподвижным, будто маска степного божества. Скучала ли она, снедала ли её обычная тоска? Они вышли на простор соборной площади, обрамлённой портиками прекрасных зданий. Разноцветный мрамор, кроны раскидистых дерев, живописные цветники – всё радовало глаз. Прямо над ними, на фоне ослепительной лазури сиял золотом купол Святой Софии – заветная цель Володаря Ростиславича.

– Я хочу домой, – буркнула Сача на языке племени Шара. – Я не войду в дом вашего Бога.

– Прекрасной даме не стоит заходить под своды Святой Премудрости! – подтвердил Галактион по-гречески так верно, словно понял речь половчанки. – Вам лучше отправиться в термы Бахуса. Там можно омыть тело в тёплой воде, полюбоваться фресками совсем иного толка. Тоже античные сюжеты, но только несколько игривого свойства.

Галактион снова подмигнул.

– Нам вашей игривости не надо! – грубовато заметил Володарь. – У нас своей дури в избытке.

– Как угодно! – фыркнул Галактион. – Живут невенчанными, а строят из себя целомудренных святош!