Изгони меня, или Дачная готика

Было далеко за полночь, светила спелая осенняя луна, почти такая же, как та, что внезапно взошла над «Сапфиром» в мае. Де Торквемада в черном костюме в полоску, только неуловимо другого кроя, стоял у темного провала входа в Ховринку. Ну то есть не то, чтобы это был вход. Вход в это здание уже давно был там, где угодно, но этот, видимо, пользовался особой популярностью – между кучами мусора в свежей грязи были видны вереницы следов. Мало кто осмеливался сюда заходить, тем более ночью, но де Торквемада не колебался ни мгновенья. Он переступил импровизированный порог Ховринки и оказался на первом этаже. Пахло дерьмом, плесенью и немного кровью. Томас Иванович усмехнулся. Какие знакомые запахи… Так пахло его родное средневековье. Ему нравилось. Вызывало ностальгию и еще почему-то желание снова стать обыкновенным человеком. Очень странно, что это желание возникает именно из-за запаха гнили. Сдерживать себя в этом месте совершенно не хотелось. Гниль, плесень… сера. Силуэт де Торквемады стал расплывчатым, бледным, потом он исчез и снова появился. Это все еще был де Торквемада, но уже немного другой. Он стал старше, худее, на нем уже был не костюм, а монашеская ряса и золотой крест на груди. Узловатые старческие пальцы привычно нашли его и стали крутить цепочку, губы зашептали молитву… Именно таким де Торквемаду когда-то нашел в монастыре Святого Фомы Гермес Трисмегист. Ну разве не иронично, что свой конец грешники всегда встречают именно в святых стенах? Де Торквемада усмехнулся. Справа раздался шорох. Великий Инквизитор повернул голову, в проходе замер молодой человек: длинные сальные волосы, черная одежда, обвешан перевернутыми крестами и пентаграммами. То ли металлист, то ли сатанист, то ли и то, и другое одновременно, потому что разницы он не понимает, к тому же пьян, обколот или опять же – и то, и другое одновременно. Любому встреча с этим юношей не сулила ничего хорошего, но только не де Торквемаде. Скорее уж, наоборот. Молодой человек открыл рот, закрыл его и замер, озадаченно уставившись на монаха в рясе.

– Дед, ты че здесь забыл? – наконец, спросил он.

Де Торквемада шагнул к молодому человеку, тот сначала угрожающе улыбнулся, но когда Инквизитор подошел еще ближе, попытался сделать шаг назад. Безуспешно.

– Не беспокойся… – прошептал де Торквемада.

От мальчишки воняло демоном, он как будто вывалялся в демоническом запахе, кислом, гнилом… Под ногами шмыгнула крыса.

– Б**! – взвизгнул молодой человек.

Запах тянулся за ним, к тому, что было его источником – к самому демону. Эта дорожка для де Торквемады была почти красной линией.

– Спи, – сказал он и провел рукой в воздухе.

Хотя он не касался молодого человека, но одновременно с движением руки Инквизитора на его горле появилась красная полоса, а потом на черную футболку хлынула кровь, заливая серебряные кресты. В воздухе запахло железом. Странно, вдруг подумал де Торквемада, кровь пахнет железом, ведьмы боятся железа, но кровь их не пугает. Ну разве не полна жизнь парадоксов? Молодой человек рухнул на загаженный пол, де Торквемада переступил через него, подол рясы намок от крови. Инквизитор пошел вдоль нити, которая вела к демону.

– Ave Maria, gratia plena… – шептал он свою любимую молитву, а пальцы крутили крест.

Темные коридоры озарило пламя костра, кто-то что-то крикнул, но увидел тень де Торквемады на облупленной кирпичной стене и исчез во тьме.

– … Dominus tecum, benedicta tu in mulieribus, et benedictus fructus ventris tui, Iesus…

Коридоры были одинаковыми: темными, пустыми, опасными. Инквизитор перешагивал через пустые бутылки, угли, экскременты, через мертвых животных, а один раз даже через то, что осталось от человека. Де Торквемада шел медленно, он не торопился, вдыхал запах тлена, оставленный демоном, и этот запах смешивался с его собственным.

«Это ты демон, Томас», – сказал ему тогда, в монастыре, Гермес Трисмегист. Де Торквемада яростно ему возражал, хотя уже знал, что Гермес прав. Он чувствовал запах гнили, который везде его преследовал.