Изгони меня, или Дачная готика

– Ну, – Андрей Имаров тут же сделал серьезное лицо, хотя только что любезничал с девушкой из съемочной группы, – возможно, вы можете рассказать, кто убил эту женщину. Вы же видите, что жители этого поселка напуганы до смерти.

– Да! – тут же заявила Ирина Сергеевна.

Ну и кто убил бабушку? Что эти клоуны придумают на этот раз?

– Ты же видела все, – Федримова ткнула пальцем в Ирину Сергеевну.

– По сценарию! – снова завопили в мегафон.

– Да пошла ты на ***! – рявкнула Зекира и сплюнула.

На площадке повисла тишина, которую вдруг разорвала громкая трель мобильника.

– Да… – прошептала редакторша с мегафоном в трубку, но при этом все еще в мегафон. – Да, извините… да… извините… да… да… простите… да… да… конечно… – она повесила трубку. – Продолжаем!

– Ты видела, кто приходил к мертвой ведьме, – Федримова подошла к Ирине Сергеевне. – Покажи, не бойся.

Верочка застыла. Что это значит? Кто-то приходил к бабушке? Ирина Сергеевна смотрела на шаманку, как кролик на удава. А потом медленно кивнула, подняла руку и указала на… женщину с каре. Верочка почему-то не удивилась.

– Она к ней приходила? – спросила Федримова.

– Д-да, – кивнула Ирина Сергеевна.

– И что там было?

– Анна Николаевна и Игорь Иванович связали ее и засунули в багажник машины, – пискнула Ирина Сергеевна.

Что? Бабушка и дедушка связали эту женщину и куда-то увезли?

– Так! – вперед вышел облезлый мент, с которым переглядывалась Машка. – Мы не включаем в передачу все, что имеет отношение к следствию.

Ах вот для чего он здесь… Следит, значит, чтобы в эфир не попало ничего лишнего. Полиция то есть знает про всю эту чушь и даже ее поощряет.

– А она тоже ведьма, – Федримова кивнула на женщину с каре.

Алкоголичка чертова. Имаров вроде бы хотел что-то сказать, но так как все уже шло не по плану, то, видимо, нужных слов у него не нашлось. Блондинка с каре никак не отреагировала.

– И она – далеко не самая страшная из тех, кто здесь сегодня.

Зекира Федримова начала смеяться, это был истерический пьяный смех, который перешел в хрип.

– К церкви надо идти, – вдруг сказала она.

Все сапфировцы, конечно же, поняли, о какой церкви идет речь. Зекира стала обходить озеро, все пошли за ней, в том числе и Верочка. Не пошла только блондинка и мужик, которые то ли купили, то ли снимали дачу Рыпина. То есть мужик-то как раз хотел пойти, но блондинка резко дернула его за руку, и он остановился. Впрочем, Верочке было на них наплевать. Ее раздирало мазохистское желание дослушать до конца весь тот бред, который про ее бабушку придумали авторы этого проклятого шоу. Верочка Иваневская уже почти была уверена, что после того, как Зекира Федримова расскажет свою чушь, Верочка собственными руками придушит и ее, и ведущего, и всю съемочную группу.

***

– Вы же можете это остановить, Томас Иванович, – Дарья вцепилась в предплечье де Торквемады. – Не дайте Немастору ее убить.

Томас Иванович с огромным удовольствием не дал бы Немастору убить эту Зекиру, Секиру или как ее там. Томас Иванович сам бы с ней расправился, потому что Зекира Федримова

– первосортнейшая ведьма. Никакой Зекирой она, конечно же, не была, ее звали как-то по-другому. Де Торквемада предполагал, что она ни много, ни мало – одна из тех, кого приговорили во время Салемского процесса[47]. И, конечно, Гермес Трисмегист (Трижды Великий, мать его за ногу) прибрал к рукам эту Зекиру, а теперь кладет ее на алтарь Немастора, чтобы тот мог призвать Серафима. Де Торквемаде ничего не стоит остановить Немастора – этот ничтожный демон даже после тысяч лет своих мелких злодеяний не сможет сравниться с Великим Инквизитором. Но де Торквемада не сможет остановить Гермеса Трисмегиста. Чем бы Гермес ни был, силой его не возьмешь, нужна хитрость, а хитрить ради этой ведьмы…

– Формально она уже мертва, – ответил Томас Иванович.

Дария посмотрела на него своими бездонными синими глазами, в их глубине таился упрек.

– Мы все формально мертвы, – мрачно заметила она.

Может ли умереть тот, кто уже мертв? Хороший вопрос. Может. Еще как может, ведь тот ад, скрытый за непроницаемым барьером, существует, и никто из них там так и не побывал.

– Дария, не распаляйтесь попусту, – ответил де Торквемада и холодно улыбнулся.

Эта улыбка, столь редко появлявшаяся на губах Великого Инквизитора, когда-то заставляла трепетать весь чопорный испанский двор. Дария отпустила его руку. Почему-то Томасу Ивановичу захотелось повернуться к ней и сказать, что все совсем не так, что он просто хочет ее спасти, что на самом деле… Он не обернулся.

***