Изюм из булки. Том 1

– Вы постойте, – попросил Гена, – а вам, – обратился он к публике, – я расскажу историю.

История, рассказанная Хазановым

В немецком театре шел «Ричард Третий»:

– Коня! Полцарства за коня!

– А осел не подойдет? – выкрикнул какой-то остроумец из публики.

«Ричард» ненадолго вышел из образа, внимательно рассмотрел человека в партере и согласился:

– Подойдет. Идите сюда…

Хазанов (окончание)

Барнаульский зал грохнул смехом (как грохнул, полагаю, и тот немецкий), – и Гена, схарчив гегемона живьем, продолжил программу…

Мы с ним путешествовали и дружили шесть лет. Потом наши пути разошлись. Но те шесть лет были для меня незаменимой школой и огромной радостью.

Лидеры

Осень восемьдесят девятого, совхоз под Ленинградом. До выхода к труженикам села нас знакомят с жизнью подопытных коров.

И вот – огромное, на полторы тыщи голов, коровье гетто, жуткая вонь, тоскливое мычание… Экскурсию ведет парторг совхоза, сыплет цифрами удоев… Вдоволь наглядевшись на обтянутые кожей скелетины, я неосторожно интересуюсь: а как их тут кормят? Как вообще организовано питание?

Тут парторг мне застенчиво отвечает:

– Там есть корова-лидер.

– То есть? – не понял я.

– Ну-у… Корова-лидер! – Парторг помедлил, не зная, как еще объяснить, и наконец решился. – Она всех от кормушки отталкивает и жрет, а остальным – что останется.

С тех пор я знаю, что такое лидер.

Буржуи

Марк и Лена женились в Ленинграде в позднесоветские времена, то есть в такие времена, когда палка твердой колбасы считалась удачей, а апельсины – роскошью.

Но любовь сметает все преграды: счастливый жених добыл для возлюбленной трехлитровую банку черной икры! Как говорится: на все . И придя из ЗАГСа, они начали готовить свой маленький счастливый пир…

Марк держал банку под горячей водой, чтобы открыть крышку, и банка выскользнула и разбилась о раковину, и три литра икры ушли в горловину, где и образовали засор.

Печальный Марк вызвал сантехника. Пришел сантехник, залез под раковину, разобрал колено и увидел содержимое засора… И, вылезши наружу, одарил новобрачных взглядом, полным неподдельного классового чувства.

Через несколько лет они уехали в Израиль.

Не то чтобы от этого взгляда, нет… Ну так, по совокупности.

Серпом по молоту

На сельпо висело объявление о совхозном собрании. Одним из пунктов повестки значилось: «Последствия сева».

Как о стихийном бедствии.

Так вот, о стихии. В Забайкальском военном округе я стал свидетелем народных гуляний в совхозе, располагавшемся неподалеку от нашей части…

Трезвых не было. В опустошенном сельпо давно кончилась закуска; у калиток стояли ведра с самогоном. Родители, покачиваясь, ложились на землю рядом с детьми, бывшими в отрубе уже давно…

Природное любопытство заставило меня поинтересоваться причиной праздника. Оказалось: наводнение! Местная речка разлилась и затопила посевы, по каковому случаю совхозу был «закрыт» план и выплачены премиальные.

Все это происходило через год после наступления коммунизма, осенью 1981-го.

Прикрепление

А в 1988-м, в составе делегации Союза театральных деятелей, я полетел в Иркутск – провести семинар по сценическому движению в местном театральном училище.

Семинар семинаром, а кушать надо! Зашел я в кафе-столовку на улице, что ли, Карла Маркса (а может, на проспекте Энгельса? – в общем что-то такое, сугубо иркутское), а еды нет. То есть, буквально: нет еды! Вот тебе, за рупь, раскляканные пельмени с рассыпающейся горчицей, два куска несвежего черного хлеба, кофейный напиток из неясного порошка – и приятного аппетита!

Из магазинов выпадали наружу очереди – за тем же хлебом и молоком…

Этот Иркутск и впрямь был на полпути к Северной Корее.

Пару дней живем эдак, а потом директор театрального училища интересуется: как мы устроились в бытовом смысле, все ли нормально, как питание? Ничего, отвечаем, вот в кафе ходим… Директору аж поплохело: какое, говорит, кафе? Мы же вас прикрепили!

Оказывается, все эти дни мы должны были питаться в обкоме, который к тому времени уже полвека стоял посреди города на месте взорванного храма.

И мы пошли напоследок пообедать в обком.

Милиционер, пропуская, посмотрел на меня зверем – фейс-контроль я бы у него не прошел, но у меня был волшебный пропуск. Спустились в буфет, сели за стол. Накрахмаленная официантка подошла сразу, накрыто было мгновенно…

И случился у меня, братцы, посреди 1988 года обкомовский обед из пяти блюд! Язык с хреном, помидоры с лучком и сметаной, рассольник с олениной, омуль с рассыпчатой картошечкой с укропом – и компот. Компота потом принесли второй стакан.

Что интересно, все это стоило тот же рупь.

Вернулся я в столицу нашей Родины, а тут как раз какой-то пленум или уже партконференция, черт их душу знает… Короче, когда товарищ Лигачев, тряся седым чубом, вскричал с трибуны: «Мы не можем отдать наши завоевания!» – я вдруг его понял.

А раньше, признаться, не понимал. Все думал: о чем это они?