Изменница поневоле

– К Митрофановой? – изумилась Маша. – К Аньке? А к ней зачем, я же вообще с ней не общалась после смерти Жени?

– Но Глебовой об этом было неизвестно. – Назаров поднял вверх указательный палец. – Она рассчитывала, что Анна может что-то знать. Кстати, ее чрезвычайно интересовали подробности гибели вашего друга. Могло случиться так, что авария была подстроена?

– Ее интересовали подробности той аварии? Но прошло три года! Чушь какая-то, – фыркнула Маша, и взгляд ее снова скользнул по тому месту. Она тряхнула головой, отгоняя наваждение. – Вы же знаете журналистов, товарищ капитан. Они ради сомнительного рейтинга готовы собственных родителей из могилы поднять. Авария! Не было ничего такого в той аварии, поверьте. Я говорила с экспертами. Несколько человек сошлись на том, что Женька не справился с управлением. Его занесло на влажной после полива дороге.

– Настя не была журналисткой, готовой ради рейтинга пуститься во все тяжкие, – неожиданно оскорбился за покойную девушку Назаров. – И она умела отделять зерна от плевел, как считает ее начальник. Если она крутилась вокруг вас, значит, что-то нащупала.

– Так возьмите и посмотрите в ее компьютере! – взорвалась Маша и одним глотком допила спиртное. – Она же наверняка делала какие-то записи.

– Делала.

– И что же?

– Все пропало.

– В каком смысле? – Она недоуменно заморгала. – Что пропало?

– Все ее разработки, документы, сумка, телефон – все. В машине, которую одолжил ей главный редактор на время расследования, не было ничего.

Он вдруг вспомнил, что не спросил у Митрофановой, было ли у Насти что-то в руках, когда они столкнулись на лестнице. А спросить надо. Полез за телефоном, написал сообщение Мишке, чтобы тот срочно ехал к Митрофановой и выяснил. Ответа долго не было. Потом телефон пискнул, и высветилось сообщение: «Совесть есть? Ты на часы смотрел, Назаров?»

Сто процентов, это Карина. Перезванивать Максим не стал. На общение с истеричной бабой сейчас просто не было сил.

– А куда же все подевалось? – спросила Маша, посматривая на него поверх стакана с явным интересом.

– Украли.

– Кто?

– Возможно, убийца. Тот, по чьему следу она шла. И вот что странно, Маша, – он выдал очередную фирменную улыбку. – След этот обрывается в вашем подъезде.

– Откуда вы знаете? – Она нервно дернулась, и две крохотные льдинки глухо звякнули в ее стакане. Взгляд сделался пустым и холодным.

– Митрофанова встретилась с ней, когда спускалась по лестнице.

– Аня спускалась по лестнице в нашем подъезде? Но зачем, что она здесь делала? Или я что-то путаю?

– Нет, вы ничего не путаете. Глебова, сама того не желая, пробудила в Митрофановой интерес к вашей персоне. А поскольку она регулярно на мели, она вдруг вспомнила о вашем сейфе.

Он не просто смотрел на нее – он пожирал ее глазами. Этот взгляд выедал мозг, сердце, душу. Красавчик мент уничтожал ее, не переставая лучезарно улыбаться.

Сволочь! Она всхлипнула и прикрыла глаза ладонью. И проговорила глухо:

– При чем здесь мой сейф?

– При том, что они его вскрыли и взяли то, что там хранилось. А вы почему-то не заявили о краже. Почему, Маша? Что заставило вас промолчать? То, что двести тысяч долларов были фальшивыми, да?

– Что?

Она отшатнулась и побледнела. Вцепилась руками в край стола, будто боялась упасть и очутиться на том самом месте, где умерла журналистка.

– Что вы несете, капитан? Вам не надоело сочинять небылицы? – Ей казалось, что она закричала, но крик получился почему-то тихим и сиплым. – Какие фальшивые доллары? О чем вы?

– Я говорю чистую правду, Маша. Доллары, которые Митрофанова с подельником украли из вашего сейфа, оказались фальшивыми. Одного из ее друзей, участника ограбления, едва не взяли с поличным у обменного пункта. Откуда, Мария, у вас такая сумма фальшивых денег?

Он замолчал, а она вдруг встала с места и принялась ходить взад-вперед по кухне. Плечи ее вздрагивали то ли от рыданий, то ли от истерического смеха. Он не мог рассмотреть, она все время оказывалась к нему спиной. И он еще раз позвал ее тихо по имени:

– Маша… Маша, посмотрите на меня.

Она оглянулась – коротко, быстро. Нет, она не плакала. И не смеялась. Ее бледное лицо не выражало ничего, кроме растерянности. Через минуту она отошла к столу, оперлась кулаками о поверхность, замерла. Назаров ждал недолго.

– Маша, чьи это были деньги? Вы ведь не знали, что они фальшивые, так?

– А если и так, что это меняет, капитан? – откликнулась наконец она. – Денег нет. Заявления от пострадавшей, то есть от меня, тоже нет. Грабителей пожалели, что у них не вышло поживиться за чужой счет?

– Нет, не пожалел. Пожалел Настю Глебову, которая почему-то считала, что вам грозит серьезная опасность. Хотела вас, видимо, предостеречь, а сама попала в беду.

– А вот вы у грабителей своих и спросите! Спросите, кто из них убил ее прямо здесь! На моей кухне!