Изменницы

Гертфорд что-то зашептал Юноне. Потом оба посмотрели на меня; правда, он вскоре опустил глаза в свою тарелку. Юнона помахала мне рукой. Я улыбнулась ей, чувствуя на себе зоркий взгляд Левины. Мне до сих пор обидно, что он назвал то, что было между нами, «нашими делами». Я не знала, что делать, но глупо было бы отрицать, что меня влечет к Гертфорду. Я всегда точно знала, как себя вести, умела одним взглядом приручать и юношей, и взрослых мужчин; но теперь меня переполняют противоречивые чувства.

На возвышение принесли марципановую копию дворца Нансач, и зал взорвался аплодисментами. Даже на королеву десерт произвел сильное впечатление: дворец воссоздан вплоть до мелочей, вплоть до изысканной итальянской резьбы и каменных львов с флагами на башенках. Дядя Арундел выглядел таким самодовольным, словно он сам, собственноручно изготовил это великолепие. Мы с Юноной вчера тоже помогали готовить угощение. С помощью Левины мы сделали гипсовые отливки в форме фруктов, которые растут в саду Нансача: груш, персиков, пепинов и абрикосов, редких, как бриллианты, – правда, Арундел славился своей любовью ко всяким диковинкам. Мы заполнили формы сахарной пастой, и у нас вышли плоды белого цвета. Мы раскрасили их красками, изготовленными из свеклы, моркови и сока зеленой травы. Под руководством Левины у нас все вышло замечательно. Наши сахарные фрукты почти невозможно отличить от настоящих. Прежде я делала сахарные лакомства очень давно, еще в Брадгейте, когда жизнь была другой. Maman учила нас осторожно нагревать сахар в глиняном горшке, поставленном на угольки, а потом показывала, как придать получившейся сахарной пасте любую форму.

Теперь наше блюдо с сахарными фруктами поднесли королеве; она наградила Юнону одобрительной улыбкой. Все знают, что королева обожает сладкое. Она выбрала абрикос, повертела его в руке, оценивающе посмотрела на него, подняв брови, потом отыскала взглядом меня и едва заметно одобрительно кивнула. Если только мне не показалось, уголки ее губ чуть приподнялись в подобии полуулыбки. Левина наступила мне на ногу. Я встала и присела. Королева, похоже, осталась довольна. Может быть, она немного смягчилась, хотя мои мысли сейчас заняты только Гертфордом и мне трудно сообразить, что сулит мне ее потепление.

Наконец зазвучали фанфары и королева вышла из-за стола. За ней последовали Дадли, Арундел, Сесил, Норфолк, все статс-дамы и еще около двадцати ее фаворитов, в число которых входят Юнона и Гертфорд – но не я. Сразу за ними из зала вышли музыканты. Вереница слуг несла блюда с лакомствами. Наше блюдо с сахарными фруктами вынесли вместе с остальными; угощение отправили в сад, где устроен банкетный павильон.

Слуги начали убирать со стола. Похоже, обо мне все забыли. Те, кого не пригласили в сад, собрались группками, но ко мне никто не приближался. Никто не знает, как со мной обращаться. Когда я начала жалеть о том, что меня больше не опекают Фериа, рядом со мной возник паж.

– Леди Катерина Грей, – обратился он ко мне.

– Это я. – Неожиданно я испугалась, что он принес дурные вести о Maman или о Мэри – может быть, кто-то из них заболел или даже хуже. Но у него на лице доброе выражение; похоже, он не собирается возвещать о катастрофе.

– Миледи, королева требует вашего присутствия.

– Моего присутствия?! – изумилась я. Неужели я не ослышалась?

– Да, миледи, – ответил паж. – Я провожу вас к ней.

Я кивнула и последовала за ним кротко, как ягненок. Мы шли по саду в банкетный павильон. Его задрапировали большими полотнищами белого хлопка и осветили хитроумными устройствами; благодаря им на стенах колыхались тени в виде римских богов и богинь. Церемониймейстер объявил о моем приходе; несколько голов повернулись в мою сторону. Юнона стояла на другом конце павильона, рядом с Гертфордом, чьего взгляда я старательно избегала. Я глубоко присела в реверансе перед Елизаветой, которая, продержав меня в коленопреклоненной позе дольше, чем следовало, жестом приказала мне встать и подозвала меня поближе.

– Мы собираемся допустить вас во внутренние покои. – От ее улыбки веяло холодом; она понизила голос и почти зашипела: – Вы едва ли заслуживаете такой привилегии, леди Кэтрин!

Я чувствовала, как все прислушиваются, стараясь угадать, о чем она говорит.

– Не знаю, как выразить свою благодарность вашему величеству… – начала я, но она меня перебила:

– Мы только собираемся, учтите; ничего еще не решено. Посмотрим!

Она играла со мной. Ей нравятся такие игры, она любит показывать силу – не могу забыть, как она целый час продержала на ногах бедняжку Джейн Дормер в ожидании аудиенции, хотя Джейн была уже на сносях и едва могла стоять. Говорят, испанцы пришли в ярость; происшествие едва не вызвало дипломатический скандал. По мнению Юноны, Елизавета хотела наказать Фериа за меня. Интересно, родила ли Джейн Дормер?