Изменницы

Левина рылась в сундуке в поисках своего лучшего черного бархатного платья. Достала, встряхнула, и заметила, что до платья добралась моль. Она гадала, хватит ли у нее времени залатать дыры. Должно быть, платье уложили в сундук не до конца просохшим, потому что оно сильно помялось, от него попахивало плесенью и над подолом красовалась белесая отметина. Левина понадеялась, что отметину можно будет счистить жесткой щеткой. Она сложила платье и направилась в прачечную выяснить, успеет ли кто-нибудь отчистить ее платье к утру. Завтра похороны Фрэнсис.

При мысли о том, что Фрэнсис больше нет, к горлу Левины подступил ком. Ее горе было безутешно. Левина нелегко сходилась с женщинами; дело не в том, что ее не уважали, просто многие относились к ней с подозрением. Большинству женщин казалось странным, что она художница, к тому же иностранка. Вот Фрэнсис была не такой; да, конечно, их объединяла вера, но не только. Их близость не требовала никаких объяснений. Иногда дружба возникает из ничего, подобно неожиданно расцветшему экзотическому цветку. Так произошло и у них с Фрэнсис. С первого дня знакомства, когда Левина приехала в Брадгейт, чтобы нарисовать Греев, они почувствовали симпатию друг к другу. Больше всего Левина жалела о том, что не успела проститься…

Весть принес в Уайтхолл посыльный, и Левина сразу же уехала, с благословения королевы. Елизавета всегда питала уважение к Фрэнсис, несмотря на то что та совершила мезальянс – а может, наоборот, именно поэтому. Короткая поездка по Темзе до Шина, казалось, заняла целую вечность. Левина не обращала внимания на холодный проливной дождь; она словно оцепенела. Она помнила, как по прибытии увидела на причале одинокий черный силуэт Мэри, окруженный голыми ноябрьскими деревьями; Мэри встречала ее. Когда судно пристало к берегу, Мэри молча протянула руку, едва заметно покачала головой и опустила глаза. Они быстро пошли в дом и, не обменявшись ни словом, поднялись на второй этаж. Только когда они подошли к спальне Фрэнсис, Мэри заговорила:

– Час назад она потеряла сознание.

Левина видела, что бледное лицо девушки пошло пятнами – она плакала. Но после ее приезда Мэри взяла себя в руки; она выпрямилась в полный рост и, открыв дверь, объявила, словно все идет, как должно:

– Maman, Левина приехала.

Фрэнсис лежала в подушках, повернув голову набок. Щеки у нее ввалились, слегка приоткрытые губы посинели; в уголке рта засохла струйка слюны. Левина достала платок и осторожно обтерла подруге лицо, только в тот миг осознав до конца, что ее подруги больше нет. Ей стало больно. Она гладила Фрэнсис по ледяной щеке, с трудом сдерживая слезы. Она даже не отдавала себе отчета в том, что в комнате находятся другие люди, и опомнилась, только когда к ней обратился Стоукс:

– Говорят, последним уходит слух… Поговорите с ней, Вина, она вас услышит.

Подняв взгляд, Левина увидела, что Стоукс стоял в ногах кровати рядом со священником; руку он положил на плечи Кэтрин. Девушка выглядела подавленной; она смотрела в одну точку заплаканными глазами. В руке у Кэтрин Левина заметила лист бумаги. Из-за балдахина выглядывала Пегги Уиллоби; она не так давно потеряла брата, и вот теперь Фрэнсис… «Бедное дитя», – подумала про нее Левина.

– Фрэнсис, дорогая… – начала она, но так и не сумела придумать, что сказать. Ей хотелось поделиться с подругой теплыми воспоминаниями, но в голову почему-то приходила только Джейн в то ужасное ветреное утро в Тауэре. – Скоро ты будешь с ней.

Мэри провела салфеткой по лбу матери; Левине показалось, что веки у Фрэнсис дернулись – она подавала последние признаки жизни. Откуда известно, что слух уходит последним? И вдруг она поняла, что хотела бы услышать Фрэнсис перед смертью. Она придвинулась ближе, совсем близко, чтобы видеть крохотную дырочку в мочке уха подруги, где когда-то была серьга; при виде этой дырочки ее охватила горечь утраты.

– Я позабочусь о девочках – я обещала вам раньше и обещаю теперь; я прослежу за тем, чтобы они не попали в беду.

Возможно, все, что произошло дальше, ей только показалось, но Фрэнсис вдруг испустила дух, как будто именно в тот миг решила их покинуть. Стоукс лег на постель с ней рядом и обнял ее, содрогаясь в приглушенных рыданиях. Девочки посерели от горя; Кэтрин бросилась в объятия Левины.

Прошло две недели, как умерла Фрэнсис. Все это время Левина жила в аббатстве Шин. Завтра тело Фрэнсис доставят по реке в Вестминстер, где пройдут пышные похороны по высшему разряду. Ей суждено покоиться в Вестминстерском аббатстве – после смерти кузины Елизавета охотно признала родство; теперь Фрэнсис больше не представляла для нее угрозы. Бедный Стоукс был настолько охвачен горем, что едва способен был что-то делать; Левине пришлось взять все приготовления на себя. Она предпочитала все время чем-то себя занимать, чтобы отвлекаться от горя.

Она негромко постучала в дверь спальни девочек, затем приоткрыла ее. Все они лежали на кровати и рассматривали лист бумаги – судя по всему, это письмо.