Изменницы

– Интересно, какой у нее дом.

– Она, кажется, живет в Ладгейте? – Я вдруг осознала, что мне никогда не приходило в голову представить себе жизнь Левины за пределами королевского двора.

– У нее есть муж и сын, – сказала Мэри.

– Я не знала.

– Да. Сына зовут Маркус. Он сейчас на континенте, а ее муж, Георг, служит в отряде дворцовой стражи.

Я мысленно поругала себя за то, что ничего о ней не знаю, хотя Левина – едва ли не самый близкий наш друг. Я никогда не спрашивала ее о ней самой. Вот так всегда: я настолько поглощена своими делами, что забываю думать о других.

– Ты скучаешь по Maman? – спросила я.

– Конечно скучаю.

– Я тоже, – призналась я, только сейчас понимая, как мне на самом деле ее недостает. Мы с Мэри как будто остались совсем одни на маленьком плоту посреди штормового океана, и с нами нет ни родителей, ни братьев, ни сестер. – Хорошо, что у нас есть Вина, – добавила я.

Мэри тихо заговорила:

– Если ты выйдешь за Гертфорда и вы заживете своим домом, могу ли я тоже жить с вами? С вами, собаками, Геркулесом… Вина будет навещать нас, а когда у вас родятся дети, я помогу их растить. Представь, Китти, тогда у нас снова будет нормальная семья. Я соберу для вас хорошую библиотеку, и гости будут приезжать издалека, чтобы почитать редкие издания… – Она говорила мечтательно, как будто рассказывала сказку.

– Не если, – поправила я, – а когда я выйду за него… – Будущее казалось таким неосязаемым, таким далеким, потому что мы с Мэри по воле королевы словно застряли при дворе. Если подумать, мы здесь как в тюрьме… А теперь еще таинственная смерть Эми Дадли в очередной раз поставила наше будущее под угрозу. Мне стало казаться, что наша свадьба все отдаляется. – Мышка, я очень постараюсь, чтобы все было именно так, как ты хочешь.

Гринвич, октябрь 1560 г.

Мэри

Сгрудившись у камина, мы шили при тусклом желтоватом свете свечей. Левина и мистрис Сент-Лоу о чем-то тихо переговаривались в глубине зала. Я радовалась, что Левина снова при дворе, потому что без нее мне здесь было совсем одиноко. Кэтрин нигде не видно, и я гадала, куда она подевалась, – она не показывалась с обеда. Хотя сейчас не было и четырех пополудни, во дворце сильно ощущалась осень. За окнами гоготали гуси – они улетали в теплые края. Я посмотрела в окно, но никого не увидела. Вот верный признак того, что осень почти прошла. Дни стали заметно короче, повсюду чувствовалось дыхание близкой зимы. Скоро начнутся холода. Я страшилась того времени, когда будет слишком холодно выходить из дворца, потому что прогулки в парке – мое единственное утешение. Я по-прежнему остро горевала по Maman, как будто с меня содрали кожу, и тосковала по спокойной простоте моей прежней жизни. Драгоценные минуты тишины давали мне возможность подумать о ней.

При дворе я почти не оставалась одна; вынуждена была всюду ходить с толпой надменных фрейлин, которые, когда не сплетничали о злоключениях Дадли, говорили только о том, за кого они выйдут замуж, или кто им приглянулся, или с кем они целовались или хотели бы целоваться, – меня от них тошнило. В этом году мне исполнилось пятнадцать, я уже вошла в возраст – вот странно! Но у меня хотя бы есть Юнона и моя сестра; они защищают меня, хотя Кэтрин, стоит королеве отвернуться, норовит куда-нибудь ускользнуть со своим Гертфордом.

Через приемный зал шествовали Сесил со своей свитой. Просители засуетились, но Сесил не обращал на них никакого внимания. Глаза у него бегали; создавалось впечатление, что он ничего не упускает. Его черный парчовый дублет украшен затейливой вышивкой и обманчиво скромными золотыми пряжками, пуговицей и кольцом. Его наряд почему-то кажется мне обманчивым. После изгнания Дадли Сесил напоминал пса, который торжествующе охраняет свою территорию, а ложная скромность наряда противоречила самодовольному выражению его лица.

Мы все оторвались от шитья и проводили его взглядами, но он не смотрел на нас, пока не добрался почти до дверей внутренних покоев. На пороге он обернулся и медленно обвел нас взглядом, как будто пересчитывал по головам. Затем он скрылся за дверью. Мне показалось, что после него в зале осталось облако дыма. Сесил – один из немногих, кого королева еще принимает после скандала с Дадли. Никому не разрешалось говорить об Эми Дадли, и все же придворные шептались по всем углам, кто стоит за ее убийством. По-моему, никто не сомневался в том, что ее убили, хотя официально случившееся назвали несчастным случаем. Спутники Сесила ждали его снаружи, прислонившись к деревянным панелям; они оценивали собравшихся в зале женщин и переговаривались полушепотом. Один из них подмигнул Леттис Ноллис, сидящей рядом со мной.

– Кто он? – шепотом спросила Юнона.

– Ах, этот… Раньше он служил у моего отца.

– Почему он тебе подмигивает? – не унималась Юнона.

Леттис, внешне поразительно похожая на королеву, хотя, по-моему, она гораздо красивее ее, постукала по крылу своего орлиного носа указательным пальцем и подняла одну бровь.

– Леттис Ноллис! – Юнона укоризненно покачала головой.