Изнанка матрешки. Сборник рассказов

Кем же стать, чтобы быть и не быть? Чтобы встречать и провожать солнце. Чтобы не служить помехой людям и быть самому?..

Кем! Чем?..

Гора-таки рухнула, погребая под собой машины и тех, кто ими управлял, а с ними их дерзкие замыслы. Но не устремления…

На следующий день он выпал каплей росы.

СИЛА УБЕЖДЕНИЯ

– Летать способны все! – так изо дня в день, из месяца в месяц, почти полтора года начинал занятия профессор Шнов.

Когда он выкрикнул эти слова впервые, неожиданно, каким-то сварливым бармалеевским голосом и повёл вокруг себя гневливым взглядом, дабы отметить сомневающихся и тут же предпринять к ним какие-то действия, среди слушателей поверивших не нашлось. Их сюда привели строем и строго предупредили о важности занятий и ответственности за усвоение предмета. А тут здоровый и будто бы нормальный на вид человек, профессор, как сказали, несёт невесть что!..

Но уже секундой позже профессор показал, как это делается, проплыв по воздуху над раскрытыми от удивления ртами увидевших претворение услышанной нелепицы в исполнении.

Целый год, прежде чем чуткие весы отметили первые признаки давящей на них массы, курсанты лётного училища после получасовой психологической подготовки приходили в большой спортзал Шнова, прослушивали его лозунг и, руководствуясь его нехитрыми, по сути, пояснениями, пытались взлететь, подобно вольной птице.

Целый год Шнов говорил и показывал одно и то же. Одно и то же…

А ещё через четыре месяца, подстёгнутые выкриком; «– Летать способны все!» – вспархивали над полом и, дурачась от счастья, кувыркались по всему пространству помещения.

На полётных испытаниях все курсанты в индивидуальных и групповых упражнениях показали перед представительной комиссией поразительные результаты. А двое, наиболее подготовленные, надели скафандры и поднялись в космическое пространство и позабавили экипаж околоземной станции тем, что заглянули к ним извне в иллюминаторы…

Некоторые ариели, как они теперь себя называли, направились в созданное училище нетехнических полётов. И все они начинали свои занятия с курсантами свирепым и зычным кличем:

– Летать способны все!

И взлетали, что сразу убедить сомневающихся.

Только Шнов подал в отставку «по собственному желанию и состоянию здоровья».

А неофициально он признался председателю комиссии:

– Видите ли, они и вправду умеют летать, а я – нет.

– Как же это так? – удивился генерал и лукаво улыбнулся, мол, знаем скромников.

– А вот так. Меня во время обучения поднимал скрытый механизм. Как в цирке. А эти – летают сами! Главное было убедить, уж способности у людей беспредельны. Надо только подсказать…

ВСТРЕЧИ

Льётся людской поток по Невскому проспекту – изменчивый, цветастый и завораживающий как огонь. И я в этом потоке – атом создающий его. Атом, которому определено своё место пока у меня есть потребность пройтись по проспекту.

Но, дойдя до подземного перехода под Садовой улицей, я не вхожу в него, а, либо от Елисеевского магазина перехожу на противоположную сторону проспекта, к Пушкинскому театру, и у «Лакомки» перехожу улицу. Либо сворачиваю к кинотеатру «Молодёжный» и уж от него пересекаю Садовую.

Конечно, не всегда так было. Когда-то и я безбоязненно для себя пользовался переходом – удобно.

Да только однажды – разгорался весёлый весенний денёк – я неожиданно столкнулся в переходе со своим давним школьным другом. Мне тогда, при встрече, не показалось странным, что за несколько минут до того я думал именно о нём, о Вовке Лихолобове, вспомнив ни с того ни сего как мы с ним повздорили ещё в классе втором, а то и в первом. Как давно это было!.. Я уж и не помнил, кто кого обидел, и кто из нас после потасовки сидел под партой и плакал. А он сразу узнал меня, окликнул, напомнил о том случае – это ему от меня досталось.

Встреча наша получилась короткой. Я куда-то торопился, он спешил на поезд. Мы наскоро обменялись адресами. Он жил не то в Ярославле, не то в Мелитополе. Адрес я потом потерял вместе с записной книжкой, а он мне не написал. И мы расстались навсегда.

Случай меня позабавил и только: вот надо же только подумал о нём и тут же встретил.

Но о нём я сразу вспомнил, когда перед самым днём Победы шёл по Невскому, смотрел на яркий кумач лозунгов, флагов и транспарантов, думал о солдатах и о своей службе в армии, о моём друге и соседе по койке – Лёне Колесникове. На втором году службы он был принят в сборную страны по плаванию – брасс, а позже успешно выступил на Олимпиаде в Риме.

Я его не видел вечность – вот…

Он стоял в переходе и явно, как мне показалось, поджидал меня – массивный, широкогрудый, со значком заслуженного мастера спорта.

Его появление именно здесь и в это время объяснялось естественно и просто. В Ленинграде как раз проходили соревнования по плаванию, и он приглашён на них судьёй. В это утро у него появилось свободное время и он решил прогуляться по городу, по Невскому. А стоял в переходе, так рассматривал замысловатые афишки театра Комедии.