Изнанка счастья

– Я вовсе не догадался. Я чувствую все твои мысли, они будто сквозь меня проходят… Потому что я тебя очень люблю. И хочу всегда быть с тобой. Каждый день. Каждую ночь.

– Ну, это вряд ли осуществимо. То есть вообще, в принципе неосуществимо, ты хоть понимаешь это?

– Нет. Не понимаю. И понимать не хочу. Все равно я на тебе когда-нибудь женюсь, Марсель.

– Женюсь?! – тихо расхохоталась она. – Это что-то новенькое… Не хочу учиться, хочу жениться! Ты хоть помнишь, сколько тебе лет, а?

– Не смейся. Все равно я на тебе женюсь. И какая разница – когда… Все равно женюсь! Мне скоро восемнадцать исполнится, я взрослый мужчина, принимающий взрослые решения!

– О, это да… Ты очень, очень взрослый мужчина… Нет, я не смеюсь, не думай… Если судить по твоей взрослой настойчивости, это да!

– Хочешь, я прямо сейчас всем скажу, что люблю тебя и жить без тебя не могу?

– Погоди… Кому это – всем?

– Моим родителям. Твоему мужу Леониду Максимовичу. Да всем…

– Не сходи с ума, Джаник. И вообще, умерь свой пыл… Эта наша встреча была первой и последней, больше не будет ничего. И не спорь со мной, пожалуйста, если не хочешь, чтобы я рассердилась! И кстати, о родителях… Что ты им сказал, когда уехал? Соврал что-нибудь?

– Нет. Я не люблю врать.

– То есть?! А что ты сказал?

– Ничего не сказал.

– Как это? Просто уехал, и все?

– Ну да…

– Джаник, ты с ума сошел? Они же тебя уже потеряли! Тебя предыдущую ночь дома не было, потом сегодняшний день…Посмотри на часы! Половина двенадцатого! Они же, наверное, звонят тебе каждую минуту… Где твой телефон?!

– В кармане джинсов. Я у телефона звук отключил.

– Дай сюда телефон!

– Марсель.

– Дай сюда телефон, я тебе сказала!

Джаник послушал ее, нехотя поднялся, принес телефон. Марсель глянула на количество непринятых вызовов и охнула, села на постели, прикрывшись простыней, и будто съежилась от стыда, заговорила испуганным свистящим шепотом:

– Ты что творишь вообще, а? Родители же там с ума сходят! Посмотри в телефон, сколько вызовов! Разве можно так над ними издеваться? Я думала, ты хоть соврал что-нибудь по поводу своего отсутствия! А ты…

– Я уже взрослый, Марсель… Не надо так…

– А как надо? Немедленно позвони родителям, Джаник! Скажи, что у тебя все в порядке! Если, конечно, считать все случившееся порядком… Звони! Ну?

Джаник вздохнул, кликнул номер, и долго ждать ответа не пришлось. Марсель даже издалека услышала, как из тельца телефона вырвался надрывно вопрошающий голос матери Джаника. Вскоре и сам Джаник виновато забубнил в трубку:

– Ну что ты, мам… Не надо плакать… Все в порядке… Ну что, что такого со мной должно случиться? Я уже взрослый, мам… Нет, сегодня не приду… Я правда не могу сегодня прийти домой, я в другом городе. Да, так получилось… Да какая разница, в каком я городе? Со мной все в порядке, мам…

Видимо, маму не устроила такая сыновняя скрытность, и вскоре Джаник с неохотой произнес в трубку название города, и проговорил торопливо:

– Я завтра приеду… Нет, послезавтра, скорее… И все тебе объясню, мам… Ладно, давай, пока! Не могу больше говорить, батарея садится! Все, мам, все…

Джаник отключился, сунул телефон обратно в карман джинсов, потом отбросил их от себя, сердито помотал головой.

– А как ты хотел, дорогой… За все надо когда-то платить… – грустно произнесла Марсель, глядя, как ветер полощет кисейную занавеску в открытом окне. – И ты заплатишь, и я буду платить… И гораздо более дорогую цену, чем ты…

– Но ведь Леонид Максимович ничего не узнает о нас? – поднял на нее виноватые глаза Джаник.

– Зато я знаю о нас. А еще прекрасно знаю, что такое ощущение груза вины. И я не знаю, что дальше буду с этим грузом делать… Не знаю. Но самое ужасное, знаешь в чем?

– В чем, Марсель?

– Я не жалею о том, что произошло. Даже не смогу объяснить, как все это совместить в единое целое. Себя ведь пополам не разорвешь… И пленку обратно не прокрутишь, чтобы вернуться в исходную точку.

– Не надо ничего обратно прокручивать, Марсель… Ведь все было прекрасно, правда?

– Я преступница, Джаник. Я легкомысленная порочная женщина, и даже хуже. Нет слова, чтобы назвать самым подлым именем то, что я сделала. Но самое ужасное в том, что я не жалею, не жалею! Более того, я совершенно счастлива сейчас! Постыдно счастлива!

– Я очень, очень люблю тебя… Я знаю, что никого и никогда больше не полюблю, и разве я виноват в этом? Разве ты виновата, что я тебя люблю? Иди ко мне… Счастье мое, Марсель…

Она было начала отбиваться от его рук, но быстро сдалась. Короткое постыдное счастье смело вступило в свои права, отогнало чувство вины и уничтожило временное пространство как таковое. Они долго, долго не могли оторваться друг от друга, и отступившее временное пространство заглядывало в гостиничный номер хитрым лунным глазом, и казалось, оно подмигивает слегка, откидывая ветром сонную кисейную занавеску…