Изобличитель. Кровь, золото, собака

– Встреть я его где-нибудь в другом месте, впечатления были бы самые благоприятные: воспитанный человек, умеет себя держать, интересный собеседник, но все они, взятые вместе, категорически не сочетаются. Хотя Мачей, Иоланта и Дульхатин… да, пожалуй, и Кравченко принадлежат к одному общественному слою. И все равно… – Он безнадежно махнул рукой. – Нет, я не могу объяснить… Только пани Катарина, экономка, сказала примерно то же самое: «Они словно бы вышли из четырех разных мастерских». А она – почтенная пожилая дама, повидала жизнь, знавала лучшие времена… А Дульхатин… – и Лесневский произнес это слово прямо-таки по буквам: – Он, изволите ли знать, м-е-д-и-у-м. Из этой самой публики. В тот же вечер они устроили натуральный спиритический сеанс, «замыкали цепь», как это у них называется, вызвали духов…

– И кого же? – с любопытством спросил Ахиллес.

– Простите, не интересовался, – отрезал Лесневский. – Я от этой публики бесконечно далек. Верующий я, конечно, нерадивый, но… Вам известна точка зрения католической церкви на спиритизм?

– Не довелось познакомиться, – покачал головой Ахиллес.

– Церковь не сомневается, что это есть, – сказал Лесневский. – Пусть даже иные из медиумов – подозреваю, большая часть – шарлатаны и обманщики, однако это есть. Другое дело, что церковь знает совершенно точно, кто приходит на вызов. Не духи усопших, а резвящиеся бесы.

– Вообще-то и в православии такая точка зрения порой высказывается, – задумчиво сказал Ахиллес.

– Вот видите, несмотря на разногласия и даже вражду между нашими церквами, кое в чем они сходятся… Так вот, я никогда не соглашусь участвовать в этом их столоверчении. Есть силы, от которых следует держаться подальше…

– Вот тут я с вами совершенно согласен, – сказал Ахиллес. – Не буди лиха, пока оно тихо… Они вам предлагали участвовать?

– Сразу же после ужина. Я, конечно, отказался и одернул Ванду – ей по юному любопытству это показалось интересным. Ну, моя супруга к этому отнеслась с самого начала очень неодобрительно, хотя Ванда и призналась, что однажды они с подругами вертели блюдечко. – Он покривил губы. – Изволите ли видеть, вызывали Наполеона. Но ничего у них не получилось. И слава Богу.

– Наполеон в большой моде, – кивнул Ахиллес. – Хотя, учитывая романтических девиц, следовало бы ожидать скорее Байрона… Значит, вы отказались… А они уселись смыкать цепь?

– Да. И занимались часа два. – Он поморщился. – Казимир и здесь меня поразил. Он никогда не проявлял особого интереса к спиритизму, а теперь кинулся в комнату первым. Мне больно приводить такое сравнение, но он напоминал щенка, которого поманили вкусной косточкой… У меня хватило времени беспрепятственно побеседовать с пани Катариной. Она этого категорически не одобряет, но что она может поделать? Рассказывала, они собираются каждый вечер. И вообще, в имении что-то стало нечисто. Она сама не может объяснить, что имеет в виду, ничего такого не видела и не слышала, но твердит одно: нечисто стало в доме… И я ей верю, когда вижу, во что превратился мой младший брат… Ахиллес Петрович! – Он вскинул на Ахиллеса умоляющие глаза. – Я вас прошу, помогите! Мой брат явно угодил в лапы какой-то непонятной шайки. Представления не имею об их целях, но судя по тому, как он выглядит…

– В карты они, случайно, не играют? – спросил Ахиллес.

– Я сам об этом подумал в первую очередь. Расспросил пани Катарину. Никакой карточной игры. Даже Алешка со слугами брата никогда не садится в дурака на копеечку – а они играют частенько…

– Кто это? О нем вы не говорили.

– Камердинер Мачея. Ничего особенного… вот только мне порой кажется, что он носит маску. Что это совсем не тот человек, за кого себя выдает. Временами – лакей как лакей, а временами из него что-то такое… блеснет, словно огонь вспыхнет в дырявом горшке. На миг – совсем другой человек…

Ахиллес чуточку смущенно улыбнулся:

– Сигизмунд Янович, коли уж мы стали строить шальные гипотезы, ничего общего не имеющие с материализмом… Как вся эта публика относится к крестам, иконам и прочему?

– Понимаю, – так же смущенно улыбнулся в ответ Лесневский. – Знаете, я от безнадежности тоже об этом подумал, расспросил пани Катарину… Ей эта мысль пришла в голову очень давно, когда с Казимиром стало твориться что-то непонятное. Нет, ничего такого… Они спокойно проходят мимо икон и распятий, Иоланта носит декольтированные платья, и у нее всегда на шее крестик. Казимир тоже креста не снимает. Насчет остальных она не знает. Разве что однажды подкладывала Дульхатину икону под кровать, но без видимых результатов…

– Значит, это люди, – сказал Ахиллес. – Всё за то.

– Но вы допускаете, что Казимир попал в сети каких-то аферистов?

– Допускаю, – сказал Ахиллес. – Был у меня на родине похожий случай, да мало ли таких…

– И что же? Я тоже кое-что слышал и читал. И уж что накрепко уяснил: эта публика норовит вытянуть из простофили побольше денег…

– Да, есть у них такая милая привычка… – сказал Ахиллес. – Иначе зачем и огород городить?