Изобличитель. Кровь, золото, собака

Все же язычок у нее был как бритва. Вот только на сей раз пани Катарина уже не позволила себе проявить эмоции даже перед лицом столь явной насмешки. Сказала бесстрастно:

– Мне не случилось жить во времена Наполеона Бонапарта, мадемуазель Ванда, я появилась на свет гораздо позже. – Посмотрела на Ахиллеса: – Господин подпоручик, я все помню. Когда вы намерены…

– Буквально через минуту-другую, – ответил Ахиллес.

Она величественно кивнула и удалилась по коридору. Ванда не без некоторого довольства собой сказала:

– Правда, я ее неплохо срезала с Наполеоном Бонапартом? И не прицепиться ни к единому словечку, и смысл прекрасно понятен: я ее считаю старухой, из которой песок сыплется, и ангелы на небесах заждались… – И с любопытством спросила: – Ахилл, а что означает ваш обмен загадочными репликами?

– Ты только не ревнуй, пожалуйста, – сказал Ахиллес, – но у меня буквально через пару минут свидание с этой дамой.

– Я оценила шутку, – благосклонно кивнула Ванда. – Ревновать к этой высохшей селедке можно только сойдя с ума… Какие-то дела, это ясно… Мне можно знать как помощнице сыщика?

– Конечно, – сказал Ахиллес. – Она говорила твоему отцу, что «в доме нечисто». Значит, хоть что-то, да знает…

– Понятно. Расскажешь завтра?

– Конечно… мадемуазель помощница. – Он поднялся. – Спокойной ночи и приятных снов, например, о том, как мне дают генерала, ты становишься генеральшей, и мы едем на бал у императора…

Ванда сделала гримаску:

– Мне лицезрение императора никакого удовольствия не доставило бы. И даже почтения не вызвало бы.

– Польская кровь бунтует, вспоминая все прошлое? – понятливо спросил Ахиллес.

– Да нет, тут другое… Ты не пойдешь доносить на меня в жандармерию?

– Ни в коем случае, кохана.

Они были одни в длинном полутемном коридоре, но Ванда все равно зашептала ему на ухо:

– Может, тебя это и возмутит, Ахилл, но для меня Романовы худородны. Предок Лесневских, «рыцарь Анджей герба топор»[95], впервые упоминается в летописях в тысяча четыреста сорок третьем году. Причем, – она многозначительно подняла пальчик, – как свидетель при подписании договора короля Владислава Третьего с крестоносцами. Значит, он уже тогда был персоной – заверять свидетельской подписью такие документы кого попало с улицы не позовут. А где были и что делали тогда предки Романовых, покрыто туманом неизвестности… – Она отстранилась, взглянула с любопытством. – Я тебя не шокирую такими откровениями?

Ахиллес в свою очередь шепнул ей на ушко:

– Ты знаешь, ничуть. Потому что первое упоминание о предке Сабуровых относится ко временам Иоанна Грозного, он поминается в числе опричников. Вообще-то предки Романовых тогда уже где-то маячили, но уж, безусловно, не стояли выше Богдана Сабурова…

– Ну вот, теперь мы сообщники, – заговорщицким шепотом сообщила Ванда. – Нарушили закон об оскорблении императорской фамилии, ничего, доносить некому, а показания духов, если они тут все же бродят, никто не примет в расчет… – Она поцеловала Ахиллеса в губы и проворно выскользнула, когда он попытался ее обнять. – Нет уж, господин великий сыщик, у вас серьезные дела…

Дверь его комнаты оказалась чуточку приоткрытой, и видно было, что внутри горит электрическая настольная лампа. Ахиллес машинально подумал о браунинге в кармане, и тут же не без смущения отогнал эти мысли: вздумай кто устроить на него засаду, не зажег бы свет и не оставил дверь приоткрытой.

Он вошел, плотно прикрыв за собой дверь. Как он и предполагал, у столика сидела пани Катарина, величаво выпрямив спину, – поза, сделавшая бы честь любому гвардейскому офицеру.

– Я позволила себе… – сказала она бесстрастно.

– Ну, в нашем положении не до строжайшего соблюдения этикета…

Он достал было портсигар, но опомнился и с сожалением собрался упрятать его в карман.

– О, что вы, курите. – Она слегка улыбнулась. – Мой покойный супруг трубку изо рта выпускал только во сне, так что я привыкла к табачному дыму и он мне нисколечко не мешает. Значит, вы и есть знаменитый самбарский Шерлок Холмс? Я читала про вас в «Самбарском следопыте»… Правда, не знала тогда, что речь идет именно о вас, но о том, что это именно вы, написал в письме, которое вы привезли, Сигизмунд Янович. Он писал, что вы и в самом деле проявили себя хорошим сыщиком и есть надежда, что разберетесь в наших… делах.

Ахиллес поневоле усмехнулся:

– Пани Катарина, вы читаете столь вульгарную газетку?

– И вульгарное порой может быть интересным, – спокойно сказала она. – Тем более что они написали чистую правду… Вот только не знаю, удастся ли вам добиться успеха здесь. Боюсь, вам придется иметь дело с силами, перед которыми сыщики нашего мира бессильны.

– Ну, если вы имеете в виду спиритические сеансы, то не можете не знать, сколько среди этих господ медиумов жуликов и аферистов.

– Спиритические сеансы меня интересуют в последнюю очередь, господин подпоручик…

– Вы говорили Сигизмунду Яновичу, что в доме «нечисто», – сказал Ахиллес. – Следовательно, вы имели в виду не спиритические сеансы?

– Конечно нет. Вполне возможно, вы, как многие молодые люди вашего поколения, материалист до мозга костей…