Изобличитель. Кровь, золото, собака

Недооценили они сообразительность русских городовых… Видя, что его увещевания ни к чему не приведут, страж порядка исчез так же неожиданно, как и появился. А вскоре прискакали всадники – урядник конно-полицейской стражи и трое нижних чинов. Подъехав, урядник лихо отдал честь и осведомился:

– Господа офицеры желали вести переговоры с кавалерийской полицией? Таковая к вашим услугам, честь имею!

В происходящем была своя логика, что поручики вынуждены были признать – тем более что в неосмотрительном требовании непременно конной полиции Бергер мог винить только самого себя. Поэтому они вернули верблюдов хозяину и ушли из слободы.

Полиция, как известно, не имеет права задерживать военных в любом чине, но имеет право писать рапорты их начальству, чем и пользуется с превеликим удовольствием. Бумага пришла в тот же день…

– Я бы еще понял, будь вы выпущены из Чугуевского, господа офицеры, – басил полковник. – От наказания это вас не спасло бы, безусловно, однако дало бы пусть и слабенькое, но моральное удовлетворение. В таких случаях принято разводить руками: «Ах уж эти чугуевцы, снова они…» Но вы-то, поручик Тимошин, выпущены из Казанского, а вы, поручик Бергер, – из Виленского…

Как всегда в таких случаях, Ахиллес ощутил чуточку мальчишеский прилив гордости – свойственный, впрочем, и чугуевцам в солидных годах. Так уж сложилось, что уже изрядное число лет Чугуевское военное училище негласно держало первое место среди всех прочих по всевозможным лихим проказам и дерзким шалостям его юнкеров. О чем прекрасно знала вся армия.

– Поначалу, господа мои, у меня мелькнула мысль подвергнуть вас обоих домашнему аресту, – продолжал полковник. – Однако это означало бы поместить вас в самые благоприятные условия. Как вам прекрасно известно из воинских уставов, к лицам, находящимся под домашним арестом, караул не приставляется. А это открывает большие возможности для получения извне заключенного в стеклянные бутылки утешительного, так и приятия разного рода… гостей. Поэтому данной мне властью и на основании уставов назначаю вам неделю гауптвахты. Сейчас ввиду сложившегося положения гауптвахта не функционирует, как и большинство полковых учреждений, но, если не последует новых распоряжений из штаба корпуса, это положение сохранится не долее двух недель. Так что вы получаете некоторую отсрочку… и, надеюсь, за это время не совершите новых проступков… каковые, пусть даже легкие, непременно повлекут за собой продление срока содержания на гауптвахте… Можете сесть. Поручик Абсалямов!

Очередная жертва (отнюдь не безвинная) вытянулась с приличествующим случаю раскаянием на лице (были все основания полагать, не столь уж и искренним).

Судя по выражению некоторых лиц, господа офицеры (особенно из субалтернов[68]) с превеликим трудом сдерживали смех. Прегрешение Абсалямова, командира жалонерской[69] команды, носило, если можно так выразиться, зоологический характер.

Не раз случалось (и наверняка еще случится), что и в заведении мадам Аверинцевой, и в других веселых домах французского квартала господа офицеры устраивали, как бы поделикатнее выразиться, веселые шумства самого разного характера. Как правило, предметом разбирательства это не служило – во-первых, не выходило за стены означенных домов, во-вторых, улаживалось посредством денежных знаков, имеющих хождение на всей территории Российской империи. Однако все менялось, когда очередная история за стены дома, так сказать, выплескивалась.

Так с Абсалямовым и произошло. Употребив спиртного до полного изумления, он разоблачился догола, накинул на себя потертую тигровую шкуру из номера для «чистой публики» и объявил себя полосатым хищником, ужасом джунглей. Какое-то время он гонялся по этажам за визжащими девицами, а когда надоело, вышел на четвереньках на крыльцо и рычал и тявкал на прохожих, коих по причине дневного времени на улице имелось немало. В конце концов собутыльники, они же сотоварищи по экскурсии, затащили разыгравшегося поручика в дом, но за это время он был узнан – и угодил на страницы «Самбарского следопыта» как герой крайне ернической статьи, где очередной укрывшийся под псевдонимом щелкопер вопрошал: «Вы думали, что в Самбарске тигры не водятся? Вы крупно ошибались!» И изощрялся в остроумии, насколько мог…

Полковник определил Абсалямову десять суток гауптвахты, что тот воспринял стоически – не первый раз был постояльцем сей гостиницы.