Изумруд из Сан-Донато

– Покажи-ка мне, братец, как это у вас тут все работает. Машинерию в действии покажи. Коли знаешь, как она действует, разумеется…

– Нам ли не знать-с… Милости прошу-с… – «Я милого узнаю по походке». Распорядитель признал в Николае барина и бросился расторопно исполнять его желания, – Будет вам-с и машинерия. Все Вам, господин хороший, будет.

Николай добрые полчаса в полный рост и голос командовал мощным крейсером Мариинского театра: опускал и поднимал занавес, крутил сцену, просил рабочего двигать по рельсам декорации. И вдруг услышал тонкий девичий смех:

– Смотрите, девочки, теперь сценой морячки будут управлять!

– Прехорошенькие!

– Господин кадет, а вы к нам навсегда?

– А почему за кулисами и без цветов? Разве мы цветов не заслужили? – темненькая девочка с зелеными как изумруды глазами вышла на полшага вперед из ряда одинаково одетых учениц Театрального училища и, уверенная в своей неотразимости, капризно-вопросительно посмотрела прямо в глаза Николаю.

Колчак покраснел до ушей и едва не разинул рот от изумления. Так смело и вызывающе с ним девушки еще не разговаривали. В его жизни давно уже не было барышни, которая бы его взволновала. А тут… до мурашек по коже.

Девицам он всегда нравился. И не противился соблазнению, если они были в меру настойчивы, аккуратны, чисты нижним бельем и симпатичны, разумеется. Но к упражнениям в постели, а то и просто в укромном уголке или тихой рощице, относился исключительно как к стыдной надобности. При этом он безусловно гордился тем, что хорошо научился доводить девиц до исступления. Чем жестче – тем слаще. Он выполнял свой мужеский долг энергично и весело, но молча, без разговорных прелюдий и, разумеется без обнадеживающих обещаний.

Но то все – девки. И они, как правило, были старше его. Их привлекала свежесть его розовощекой юности, веселый нрав и кроличья неутомимость. Они происходили из низкого сословия и на роль принцессы никак не претендовали.

А вот барышня, такая чтобы действительно взволновала… Нет, барышни в его жизни давно уже не было. Очень давно. Целую вечность, если вдуматься.

Его оцепенение прервал голос той же зеленоглазой красавицы:

– У вас есть имя, господин моряк? Или мы должны прочитать его на бескозырке?

Николай взял себя в руки, поправил головной убор, бодро боднул воздух головой и представился:

– Кадет Морского Императорского корпуса Николай Колчак, мадмуазель! – щелкать каблуками у моряков было не принято.

Балетная девочка присела в ответ в глубоком книксене и томно проворковала:

– Воспитанница Императорского театрального училища Анастасия Красавина. Класс хореографии. А это мои подруги: Елизавета Облонская, Зинаида Вахрушева и Тамара Мирзоева, – девушки так же по очереди картинно присели, словно на придворном балу.

Впрочем, Облонская, улыбнувшись, решила одной шуткой разрушить чинную манерность своей подруги:

– Нюська, Люська, Резинка и Туська! – представила она всех заново картинно указывая на каждую девушку, раскрывая ладонь, словно выпускала с нее невидимую птицу.

– Ну… тогда… Тогда зовите меня просто – Нельсон!

– Это нечестно! – надула губки Облонская, – Мы раскрыли вам свой секрет, а вы? Еще бы Наполеоном представились.

– Меня друзья действительно дразнят Нельсоном. Это правда! Но вы можете звать меня Николаем. Я не обижусь.

– Девочки, он хитрый, наш гардемарин!

Ему буквально на ходу пришлось осваивать искусство куртуазной беседы. Впрочем, он очень удачно нашелся, начав с восхищением расспрашивать девочек о секретах балетного танца. Любопытство Николая было неподдельным, все вопросы по делу и уже через пять минут они весело болтали как старые добрые знакомые.

А когда он прямо здесь за кулисами попытался, вслед за Облонской, повторить показанное ею фуэте и чуть не упал, он практически влюбил в себя этих будущих королев балетной сцены.

Вечер был деликатно завершен бисквитами и чаем в театральном буфете.

– А знаете почему гардемарины девочкам нравятся? – задал Николай провокаторский вопрос.

– Так уж и нравятся?

– Девочки, не лукавьте – нравятся нам гардемарины! И почему же?

– Потому что гардемарин – птица чрезвычайно редкая! – кадет театрально гордо вскинул подбородок.

– Это почему?

– Судите сами. Генералов и адмиралов в России почти две тысячи. Гражданских чиновников выше статского советника – целые три тысячи. А гардемаринов на всю Империю – всего пятьсот человек.

– Не может быть!

– Нас всего пять рот. В каждой – сто человек. И Морской корпус на всю Россию – один!

– А вот и не пятьсот! – загадочно подняв вверх глаза возразила Настя.

– Как это не пятьсот?

– А всего – триста! Потому что гардемаринами называются только старшие курсанты. А те, что вроде вас – всего лишь юнкера…

– Нюська! Не дразни Николая! А то заберу твое пирожное, -запротестовала Облонская.

– Анастасия права. Только юнкеров в Морском корпусе нет. Младшие курсы называются кадетами. Но морских кадетов-то еще меньше! Нас – всего двести человек.

– Нюська, тебе утерли нос!