Изумруд из Сан-Донато

Моряки слыли исключительно завидными женихами, так как опять же в отличие от сухопутных офицеров были лучше материально обеспечены. Приблизительно раза в два, а при дальних походах – и в три. Моряки справедливо считались куда более образованными и развитыми во всех смыслах офицерами. Интеллигенция и «голубая кровь» в одном флаконе. Таким образом, Николай, не будучи еще даже полноценным гардемарином, представлял из себя весьма привлекательную половину для любой девушки, даже самой благородной и состоятельной.

– Быть замужем за флотским – это высший шик!

Анастасия же была родом из актерской семьи. И хотя отец ее слыл человеком заслуженным, все же сценическое сословие стояло где-то на нижнем уровне разночинного класса. И уж конечно актриса и мечтать не могла выйти замуж за настоящего дворянина и, стало быть, флотского офицера. Молодой купец или сын промышленника – предел мечтаний. Наполнить копилку за счет любовных отношений с богатым дворянином или даже с августейшей особой, как это сделала Матильда Кшесинская, – это вполне реально. Любовницы-балерины давно вошли в моду. Но вот «захомутать» в свой жизненный обоз выпускника Морского кадетского корпуса – это, извините, из области досужих девичьих фантазий.

Поэтому девушку, фланирующую под руку с учащимся кадетского корпуса, и поглядывающую на него кокетливо-хозяйским взглядом прохожие неизбежно принимали за невесту. А, стало быть, сама такая прогулка возводила Анастасию в ранг дамы исключительно аристократической голубой крови, имеющей законное право на столь роскошно-благородное сопровождение.

– Ты так мило и счастливо улыбаешься. Тебе хорошо? – Колчак не успел еще стать мастером светских любезностей и потому чаще говорил, что думал, что первое приходило в голову.

– Да. И совершенно без какой-то причины…

– Ой ли?!

– А что тут такого?

– Тогда и мне хорошо! И тоже без причины, – уверенно заключил он.

Двигаясь молодым бодрым шагом, они догнали на тротуаре двух неспешно фланирующих по набережной Невы мастеровых в одинаковых черных картузах и серых куртках-бушлатах. Рабочие хоть и были разного роста, но со спины отличались лишь оттенком цвета шаровар, заправленных в высокие юфтевые сапоги.

– Что-то в этих работягах не так, – подумалось Николаю, который прошел в свою пору хорошую криминальную школу на Урале, и все неприятно-опасное ощущал буквально затылком, – Уж больно одинаковые они и абсолютно новые, с иголочки. И напряженные какие-то. Да и странно встретить любующихся погодами пролетариев здесь, почти в центре города. Если б с дамами фланировали, да в костюмчиках… Это бы еще куда ни шло…

– Смотри, какое странное корыто плывет! – отвлекла его от раздумий Анастасия.

– Это не корыто. Это баржа. Видишь, впереди нее буксир дымит? Он это «корыто» за собой тянет. А в ней, кажется, щебень или песок. Водою грузы возить всегда выгоднее получается.

– Все ты у меня знаешь! Просто энциклопедия с ленточками, а не моряк. Я так и книжки читать перестану. Буду только тебя обо всем спрашивать.

Николай слегка зарделся. Лесть, конечно, причем откровенная, а все же приятно. Но двое рабочих, которых они уже приготовились обгонять, все же не шли у него из головы:

– Вдвоем воздухами наслаждаются? Да как нежно… Они бы еще за руки взялись… Как-то уж очень старательно они «отдыхают».

Чуть впереди, напротив поворота в переулок, Колчак заметил еще одного похожего персонажа в униформе – картуз, бушлат, сапоги. Только тот стоял на месте и нервно покуривал папироску.

– Налетчики, не иначе, – твердо решил Колчак, – и начал искать глазами «страховку» – человека или несколько людей, которые должны будут прикрывать отход основной группы после нападения. И без труда разглядел еще троих членов «банды одинаковых», как он окрестил этих случайно встретившихся им на пути будто бы заводских рабочих.

– Отоваривались, видимо в одной и той же лавке, чтобы дешевле. Оптом, так сказать. «Мундирчики»-то у них новехонькие, с иголочки. Не обмялись еще, фармазоны.

– Что с тобой? – озаботилась Настя.

– Давай пойдем чуть быстрее, – Николай не пристегнул сегодня палаш, ибо парадно-выходная форма одежды позволяла такую вольность. Так что в бой ему вступать не с чем. Настоящие налетчики, как он хорошо знал, со случайными свидетелями не церемонятся. Выход один: поскорее уносить ноги.

– Зачем? Мы ведь не опаздываем?

– Просто давай чуть-чуть пробежим вперед. Во-о-н до того дома, – он попытался увлечь Настю вслед за собой, но уже через мгновение сообразил – поздно.

Тот «рабочий», который нервно курил папиросу, бросил ее, достал новую из портсигара и начал прикуривать.

– Знак «приготовиться», – догадался Колчак, – Замираем и при первых выстрелах падаем на тротуар. Пусть думают, что уже убили.

Главное, чтобы Настя не закапризничала и не выдала, что мы живы. Она же ничего не понимает. У Николая защемило сердце. Он понял вдруг, как дорого ему стало это балетное создание.

– Девочка моя, сейчас здесь будут стрелять. Мы должны упасть на землю и не двигаться будто мертвые.