Изумрудная муха

– Мам, представляешь? Люська в детском хоре поёт, и у них была с утра репетиция на телевидении. А потом она поехала в школу и успела на предпоследний урок, на историю, а Клавдюха такая противная, её никто не любит. Люська для репетиции подкрасила реснички, а там ей наложили лёгкий тон. Так и сидела на уроке. Клавдюха увидала, разозлилась, схватила её за косу, вот тут, у корней волос, и поволокла в туалет. Класс прямо оторопел. Представляешь? Она сильная, толстая, а Люська тоненькая, маленькая. Клавдюха сунула её под кран и грубо намыленной рукой смыла ей тушь и тон, Люське даже больно стало. Люська от растерянности сначала не сопротивлялась. А потом вырвалась, побежала в класс, собрала учебники и убежала домой. Ужасно плакала, навзрыд. А училка ей ещё крикнула: «Без родителей не приходи!» Ну не стерва? Сталинистка! Это же насилие над личностью, посягательство на достоинство человека! Люська красивая, а Клавдюху завидки берут. Говорят, она старая дева. А теперь Люська сказала, что или она, или училка. И её родители так говорят. И правильно, Клавдюхе давно пора на пенсию. Ой, что будет! Даже с маленькими так нельзя, а она с Люськой как с маленькой! А Люська с осени с мальчиком из десятого класса живёт…

Люба выпрямилась:

– Позволь, так они же ещё несовершеннолетние!

– Ему восемнадцать, а ей будет восемнадцать летом. Они по разу на второй год оставались. Она много пропускала, их хор на гастроли возили. А он в пятом классе прогуливал. Но он умный. У них серьёзно. Любовь. И вообще – кто сейчас регистрируется?

– А им известно, что бывают дети… – сказала и пожалела: глупость сморозила.

– А то нет! Это не ваши резинки, каменный век, сейчас такие таблетки есть, не в курсе? Не бойся, в подоле не принесу. Ха-ха! Любимое выражение бабушки. Во всяком случае, не сейчас. Звонок! Петька идёт! Можно мы доедим твой рулет с малиной? Бабушка уже отъела. Да, кстати! Бабушке – если ты что и поняла – ни слова! Она умрёт, если узнает. Или убьёт нас с Петькой. Ха-ха!

Люба была ошарашена. Они с Гариком в девятом классе гуляли, но даже и не думали целоваться. Первый раз поцеловались после выпускного бала. Да, быстро это у них теперь. Телефон был свободен – хоккейный матч утомил Елизавету Ивановну. Люба позвонила Татьяне.

– Всё правильно, Любка. Они растут! Петюня самостоятельный, знает, чего хочет. Катерина за ним тянется. Школу кончат, поженятся. Родят вам внука или внучку. Это же счастье, Любка! У меня дети не получались. Здорово промёрзла до потрохов в детстве. Знаешь, как я иногда горюю. Даже без мужа могла бы. Думаю, не взять ли из детдома. Вот устроюсь на сидячую работу с приличной зарплатой… Думаешь, треплюсь? А что, Эдик вернулся? Нет? А Регинка говорит, третьего дня был у неё в аптеке, набирал травяные сборы. Только сама не вздумай ему звонить!

Отдышавшись после спортивной передачи, Елизавета Ивановна снова вышла на связь с ДВС:

– …Ужасно, что притащили к нам на сцену «клубничку». В наше время с классиками не фамильярничали, играли с благоговением, «на чистом сливочном масле», что называется. Да-с! Нонешние искажают историю нравов, не понимают культуры наших предков. Зачем им? Турусину играют как купчиху. Позвольте, она барыня совсем другого толка, бери выше! Детка, вы видели «На всякого мудреца…»? Глумов хватает Мамаеву и швыряет на диван. Грубейшее нарушение! Где это написано у Александра Николаича? Для самодеятельной экспериментальной труппы куда ни шло. Они вообще грешат пошлятиной. Лишь бы позабавить серую массу. Надо быть Мейерхольдом, чтобы этакие штуки заговорили языком искусства, а не шибали в нос, отдавая балаганом! А уж для нашей сцены… Нет уж, увольте! Я помню ещё того «Ревизора», слава тебе господи!

Ставил Леонид Николаич Волков из второго МХАТа, ученик Станиславского. Хлестакова прекрасно играл Игорь Ильинский, городничего – Григорьев, очень сильный актёр из провинции. Замечательная была пара Бобчинский и Добчинский – Паша Оленев и Светловидов. Наша Валентина Николавна Орлова чудно там играла унтер-офицерскую вдову. Бывало, Волков сидит на репетиции, смотрит да вдруг как прыснет! Значит, понравилось, рассмешила. И мы хохотали от души. Молодец она! Вся в общественной работе, говорите? Подумать только! А как её здоровье? Не жалуется? Сколько же ей годков? Что? Не может быть. Наверняка лет пять в паспорте затёрла, многие актрисы этим грешили. Боже сохрани, не вздумайте спросить. Обидится, вот увидите. Пусть это будет между нами, антре ну, так сказать… Поклон ей от меня… Целуйте наших птичек. Оревуар, до завтра.

Подоспело время сна и Любе растирать Елизавете Ивановне спину.

– Слушай, Любка. Ты не заметила, что Петюня остаётся у Катерины ночевать? Уже несколько раз! Что делать, дорогая моя? Ты так спокойна?! Ну-ну… Ты мамаша, дело твоё. Вот ещё что. Завтра Никола Зимний, Николин день. Позвони старикам, поздравь и не забудь спросить, как чувствует себя старуха. Самое время, пока её грешная душа ещё не обрела покой. За ней должок! История с нашей изумрудной мухой ещё не завершена. Я этого так не оставлю…

3