Изумрудная муха

Библиотека бурлила. Незадолго до этого прислали нового директора. Это означало, что должны быть перемены. Новая «мадам» поначалу была загадкой. Внешне она была хороша: пышная блондинка с мягкими манерами и тихим нежным голосом. На деле она оказалась жёстким администратором, при этом кандидатом наук, библиотековедом. Приблизив к управлению молодых выпускников Института культуры с библиотечным образованием, она перестала принимать во внимание профессиональные суждения и научный опыт филологов, философов, историков, социологов и прочих учёных в области гуманитарных наук, а ими библиотека традиционно славилась. Они формировали фонды, и научная общественность была, как правило, удовлетворена их деятельностью. Научные залы всегда были полны, тут готовились к сессиям студенты; школьники спецшкол в читальных залах готовились к экзаменам. Читатели со знанием иностранных языков любили читать в библиотеке или получали книги на дом в отделе абонемента. С тех пор как стало звучать слово «перестройка», валюту на приобретение книг через «Межкнигу» перестали выделять, и комплектаторы занялись дарами и скупкой книг у населения за рубли. Люди семьями уезжали за границу, предоставляя «иностранке», как в народе называли библиотеку, разбираться с их домашними библиотеками, нередко очень неплохими. Что-то шло в фонд, часть по спискам отправляли в региональные библиотеки, остальные выкладывали в вестибюле на столиках. Их мгновенно «сметали» читатели. Библиографы продолжали отслеживать выходящие в ведущих зарубежных издательствах новинки научной и художественной литературы, пополняя свои картотеки, и с тоской ожидали денежных поступлений, понимая, что время идёт, в фонде образуются дыры, называемые лакунами. Но «мадам» взяла курс на расширение значения библиотековедения. Начались лекции по информатике, что было бы необходимо, не будь в загоне значение коренных проблем. Сразу же «ушли» пенсионеров, потом наметили ещё ряд сокращений из числа старых научных кадров. Несколько ценных работников ушли – их с восторгом взяли в Институт мировой литературы, в библиотеку МГУ и ГИТИСа. Ходили слухи, что «иностранку» собираются слить с другой, более крупной библиотекой, игнорируя её уникальность. Начался бунт. Коллектив объявил забастовку, требуя смены директора. Был выбран совет трудового коллектива, обсуждался вопрос об избрании нового директора из своих опытных кадров. Уволить их не могли – библиотека лишилась бы двух ведущих отделов. А работа предстояла ответственная и большая: расформировывали огромный спецхран и требовался опыт работы с фондами научных и ненаучных отделов библиотеки. Решили ввести репрессивные меры, отсеять несколько бунтовщиков для острастки, чтобы неповадно было другим. Начались дисциплинарные проверки. Три опоздания – и можно увольнять. Так говорили. Ровно в 9:15, когда библиотека начинала работать, в двух вестибюлях выстраивались работники отдела кадров, люди из профкома и начальники отделов, не принимающих участие в бунте. Но чудесным образом опальные сотрудники все как штык оказывались на своих рабочих местах. Даже в кадрах были люди, сочувствующие бунтарям. Они знали, что читательская общественность поддерживает народ библиотеки и обладает связями в научном мире Москвы и не только. Ждали, чем кончится конфликт, и не хотели ссориться с коллективом. Конечно, люди опаздывали на работу, многие из «нейтральных» отделов, но для них всегда было открыто окно на первом этаже, где помещался взбунтовавшийся отдел комплектования. Сумки забрасывались в окно и тут же прятались в шкаф, а опоздавшую или опоздавшего принимали крепкие руки мужчин из числа сотрудников отдела комплектования, помогали залезть в окно, снять верхнюю одёжку. Пальто и куртки тоже прятали в шкаф (чтобы в обеденный перерыв вернуться, одеться и с сумкой выйти из библиотеки в булочную, например). После чего опоздавший на работу человек приводил себя в порядок и с книгой под мышкой и с подобием картотеки шёл к себе в отдел, создавая впечатление, что давно при деле, заходил или заходила в родственный отдел по служебной надобности. Начались интриги, директриса попыталась стравливать ненаучные отделы с научными. Но на общих собраниях становилось всё яснее, что «мадам» теряет поддержку даже среди своих сторонников. Другие времена – стихия демократизации захлестнула такую тихую гавань, как библиотека. На всякий случай, чтобы окончательно «насолить» протестующим, им перестали выплачивать зарплату. Начались консультации со знакомыми юристами…