Кау-Рук выключил двигатель, и «Арзак», как будто не обратив на это внимания, продолжал, не сбавляя скорости, двигаться по инерции. Когда под влиянием сопротивления воздуха его ход всё-таки замедлился, штурман снова на короткое время включил мотор, придав яхте новый импульс. Такой режим работы позволял экономить топливо, запас которого был ограничен. Пополнить его было больше неоткуда, а впереди могли ожидать серьёзные препятствия.
Через несколько часов пути пустыня кончилась, её заменила прерия. А затем путешественники заметили впереди по курсу и змейку реки, водное русло которой было окаймлено зелёной порослью деревьев и кустарника. «Арзак», практически не снижая хода, врезался в заросли. Кау-Рук едва успел направить яхту в обход внезапно возникшего на пути дерева. Оно росло на самом берегу, наклонив ствол так, что пышная крона купала свои нижние ветви в реке. Катамаран, заложив крутой вираж, плюхнулся в воду, подняв каскад брызг, радужно засверкавших на солнышке.
Так состоялось первое знакомство яхты с водной стихией, в которой ей теперь предстояло провести довольно долгое время.
Управляемый умелой рукой штурмана, «Арзак» развернулся по течению и начал отсчёт своим морским милям.
Появление катамарана, однако, не осталось незамеченным.
Какой-то рыбак устроился на утреннюю зорьку как раз поблизости того места, где вынырнул из кустарника катамаран. Клёв был что надо, и рыболов, увлечённый ловлей, не сразу обратил внимание на кратковременный отдалённый грохот, подсознательно отнеся его на счёт шального раската грома. Правда, откуда бы взяться грому среди ясного неба?!
Поэтому треск сучьев и последующее появление на реке яхты, внезапно свалившейся как снег на голову, произвели на него потрясающее впечатление. Незадачливый рыболов вскочил, забыв, что под ногами у него не твёрдая почва, а скользкое дно резиновой лодки. «Арзак» подбавил масла в огонь, обдав рыболова мощным фонтаном прохладной воды. Лодка не упустила момент опрокинуться от крутой волны, вызванной погружением катамарана. Всплеснув руками, рыболов отправился поближе познакомиться с обитателями реки в их родной стихии. Лодка, очевидно, решила свести счёты с владельцем, немало поплававшим на ней. На этот раз она сама взгромоздилась на голову хозяина, вспомнив, наверно, поговорку: «Любишь кататься, люби и лодочку возить!», переиначив, конечно, её на свой счёт. Джентльмену явно не понравилась такая перемена ролей. После долгой борьбы, сопровождаемой фырканьем и бульканьем, ему наконец удалось справиться с взбунтовавшейся лодкой и подтащить её к берегу. Там резиновая посудина присмирела. Набив табаком трубочку (и то и другое было предусмотрительно спрятано в непромокаемый кисет), джентльмен уселся на бережку. По задумчивому лицу нетрудно было заметить, что ему не даёт покоя какая-то мысль. Очевидно, он пытался сообразить, откуда взялся этот корабль-амфибия, одинаково шустро бегающий как по земле, так и по воде. Всё произошло так быстро, что рыбак не успел даже разглядеть этого «Летучего голландца» и запомнить его название. А когда он выбрался из-под плюхнувшейся на него лодки, яхты уже и след простыл.
Тем временем «Арзак» безмятежно шёл по течению, а экипаж, не подозревающий о происшествии, случившемся при спуске на воду, расположился на палубе и наслаждался солнечными ваннами и живописными береговыми пейзажами.
Зор и Крис быстро подружились, и теперь рамериец, не теряя зря времени, овладевал земным языком, смешно коверкая слова и делая ударения в совсем неподходящих местах.