Изыди (СИ)

― Очень просто. ― Как ни в чём не бывало, Верочка отрезала от колбасы кусок и сделала два бутерброда. Один протянула мне: ― Бутер будете? Нет? Ну как хотите. ― И продолжила: ― Накопится штук десять дел ― Николай Петрович садится в кабинете и строчит приговоры, как под копирку, только сроки разные: восемь, десять месяцев исправительных работ или год. И отсылает по деревням на дом. Кому охота ехать за тридевять земель? Зато дела рассматриваются вовремя, и никто не жалуется. Он так давно уже работает.

― А протоколы? ― очумевший, спросил я Верочку, безмятежно жующую второй бутерброд.

Но можно было и не спрашивать. Как отписывались протоколы, моя видеокамера зафиксировала в лучшем виде всеми своими тремя матрицами. А секретарша и не ответила за ненадобностью.

Словом, я рисковал окочуриться с голодухи. На последние денежные остатки взял бутылку любимого абсента и зашёл к Судякину. Постучал, конечно. Он был один и усиленно писал. "Ну да, приговоры пишет, меня обкрадывает", ― подумал я.

― Хорош работать, дай отдохнуть Фемиде ― устала она поди! ― сказал ему и поставил на стол бутылку.

― Сейчас, только допишу приг... ― Судякин осёкся и посмотрел на меня, пытаясь угадать, понял ли я.

― Да, понял, понял. Приговор пишешь? А адвоката, значит, по боку? Тебя, небось, государство кормит, а мне кто заплатит?

Петрович скукожился и засуетился. Он догадался, что я всё знаю.

― Кто?.. Верка? ― спросил он.

― Да это уже не важно. Рюмки доставай. И колбасу из холодильника.

― Есть колбаса. Я вижу, ты хорошо осведомлен. Ну Верка! Уволю к чёрту.

― Она ни при чём.

Я почему-то решил не выдавать Верку, хотя ещё недавно имел на неё зуб. Чтобы объяснить свою осведомлённость, тут же на ходу придумал историю про скотника:

― Ко мне скотник приезжал из села Петровского. Приговор показал. А там десять месяцев лишения свободы. Так и написано: "Под стражу взять в зале суда". Пришёл и спрашивает: "А где у вас зал суда?" Ты что, совсем охренел? Так и вылететь недолго.

― А про колбасу тебе тоже скотник? Ну... короче... ― ещё немного, и Судякин стал бы заикаться, ― что ты ему сказал?

― Сказал, что ошибочка вышла. Типа что-то в канцелярии напутали. Перепутали с кем-то. Скотник оказался из бывших трактористов, на дерьмо за травку понизили, но башка пока соображает. "А адрес, ― говорит, ― тоже перепутали? Точно по адресу письмо принесли". Успокоил, как мог. Завтра придёт, так что рассмотришь дело, как положено: на заседании, с секретарём, только за столом, а не на столе и...

После второй я разошёлся. А чего стесняться? Вопрос выживания, как- никак.

― Ты договаривай, договаривай. И... это ты кого имеешь в виду? И какой такой стол?

― ... и с адвокатом, ― закончил я фразу. ― Между прочим, на последние купил. ― Я кивнул на бутылку. ― А про стол я тебе потом скажу. А, может, ты меня того ― на казённый счёт? Из с-с-с-воих, из государственных выделять будешь? ― Меня совсем развезло. ― А?

― Константин, всё н-н-ормально... Я тебе так скажу: скоро дело по убийству в суд поступит. Слыхал, в селе Долгом главного зоотехника убили? Трактором переехали...

― А что мне от одного дела? А остальные ― м-м-имо?

― ... там из-за коровы история, ― продолжал успокаивать Судякин, не обращая внимания на моё недовольство, ― короче, виновный ― под стражей. Его жене пришлось корову забить.

― Какую ещё к-к-к-орову?

― Свою... Зоотехник по её просьбе осеменять начал, да по пьянке не туда засунул.

― Бывает...

― Ты слушай дальше. Хозяин, ну тракторист который, увидел корову загубленную, накатил сто пятьдесят и зоотехника того... переехал. Тр-р-р-актором. Арестован. Жена ― без мужа и без коровы. Молодая, между прочим.

― Кто молодая ― корова? ― решил уточнить я.

― Да какая корова? Жена-а-а. Мясо продаст и тебе зап-п-п-латит. А Верку уволю.

Абсент мы с Петровичем допили, придя к обоюдному согласию, что дела он назначать будет.

― Хотя бы через одно, ― согласился я кое-как.

― Ты пойми, мне эти дела ― во-о-о где. Меня в краевой суд зовут, надоело в этой глуши сидеть. Выйдешь из дома, глянешь вокруг ― одни и те же рожи. Тоска. Недавно в архиве сборник постановлений нашёл. Каких, ты думаешь, лет? О-о! Постановления наркоматов тридцатых годов. Любопытные документы, скажу тебе. Например, "О запрещении самовольной кастрации баранов". Без разрешения райкомов и райисполкомов самостоятельная кастрация считалась вредительством со всеми вытекающими. Н-н-адоело всё, я тебе скажу.

― Ага, зато В-в-еркины скулы не надоели.

― И не только скулы... ― Судякин заулыбался.

― Да весь район знает. Так что сматывайся скорее, пока её маман дочку свою на тебе не женила.

― У-у-йду. В крайсуд. Я тебе так скажу: Верка тебе достанется. Её с с-с-обой не заберёшь.

Глава одиннадцатая

Карта "Суд", перевёрнутая

Николай Петрович был способным судьёй. Ленивым, но способным. Он не утруждал себя литературными изысками, отчего его приговоры приходилось расшифровывать под местным наркозом ― без бутылки не разберёшь.