К двадцатипятилетию первого съезда партии

2) Введенiя всеобщаго, равнаго, прямаго и тайнаго избирательнаго права при выборахъ въ парламенты, въ учрежденiя городскаго и сельскаго управленiя и пр.

Таковы главнѣйшiя постановленiя, сдѣланныя цюрихскимъ конгрессомъ по вопросамъ законодательной защиты рабочихъ. Читатель, конечно, самъ понимаетъ какое громадное значенiе имѣетъ такой съѣздъ для нашихъ заграничныхъ товарищей. Каждый членъ съѣзда, уѣзжая къ себѣ на родину, уносилъ съ собою ясное сознанiе предстоящихъ ему и его товарищамъ задачъ и твердую увѣренность въ международной общности рабочихъ на пути къ намѣченнымъ цѣлямъ. Намъ, русскимъ рабочимъ, этотъ съѣздъ еще разъ показалъ, какъ далеко отстали мы отъ нашихъ заграничныхъ товарищей, какъ много еще нужно намъ бороться для того, чтобы добиться тѣхъ требований, которыя они намѣтили, какъ свою ближайшую задачу.

[272]

Международному конгрессу для законодательной защиты труда, собирающемуся въ Цюрихѣ въ августѣ

1897 года.

От Союза борьбы за освобождение рабочего класса и Еврейской рабочей социал-демократической организации одного из городов Западной России.

Фабричное законодательство царской Россiи также молодо, какъ и вызвавшее его рабочее движенiе. Волненiя рабочихъ 1884 и 1885 гг. вызвали законы отъ 3 iюня 1885 г. о воспрещенiи ночной работы женщинамъ и подросткамъ на фабрикахъ по обработкѣ волокнистыхъ веществъ и въ особенности законъ отъ 3 iюня 1886 г, о взаимныхъ отношенiяхъ между фабрикантомъ и рабочими. Волненiя же 1896 и 1897 г.г. вызвали къ жизни законъ 2 iюня 1897 г. объ ограниченiи продолжительности рабочаго дня[118]. Рядомъ съ этимъ шло распространенiе фабричнаго законодательства и спецiальнаго фабричнаго надзора на все большее и большее пространство Россiйской имперiи. Такъ первоначально (въ 1886 г.) особыя правила объ отношенiяхъ фабрикантовъ и рабочихъ имѣли силу только въ 3 губертяхъ, въ 1893 г. — въ 5 губ., въ 1894 уже — въ 18 губ., въ 1896 — въ 26 губ.; теперь же на основами новаго закона уже всѣ 34 губ. Россiи подчинены фабричному надзору. Но русское фабричное законодательство, это — единственная область общаго русскаго законодательства, обнаруживающая некоторые признаки идущей впередъ жизни. Остальныя же области русскаго законодательства обогащаются все новыми поправками, сводящими на ничто почти всю либеральную реформу Александра II. Кромѣ поправокъ, открыто вводимыхъ въ законодательство и урѣзывающихъ права русскихъ обывателей, министерства дѣйствуютъ еще путемъ обязательныхъ для подвѣдомственныхъ имъ областей секретныхъ предписанiй. Каждое новое движенiе русскаго пролетариата создаетъ рядъ 

[273]

такихъ секретныхъ предписанiй. Такъ, напримѣръ, во время стачекъ нашихъ товарищей въ Петербурге 1896 и 1897 г.г. министерство внутреннихъ дѣлъ разослало редакцiямъ журналовъ и газетъ секретные циркуляры, запрещающiе помещать какiя-либо замѣтки, статьи, свѣдѣнiя о рабочемъ дѣлѣ, заработной плате и вообще объ отношенiяхъ фабричныхъ рабочихъ къ хозяевамъ-фабрикантамъ (январскiй циркуляръ 1897 г.), а также свѣдѣнiя о стачкахъ и волненiяхъ на нашихъ фабрикахъ и заводахъ (iюньскiй циркуляръ 1896 г.). Ввиду всего этого, ввиду отсутствiя всякихъ правь у русскихъ рабочихъ можетъ показаться совершенно призрачнымъ значенiе фабричнаго законодательства в Россiи, тѣмь болѣе, что ответственность передъ судомъ нарушителей фабричныхъ законовъ совершенно ничтожна, а новый законъ о сокращенiи рабочаго дня даже никакихъ спецiальныхъ наказанiй не устанавливаетъ за нарушенie его, и, слѣдовательно, оно будетъ наказываться лишь 29 ст. устава о на-казанiяхъ, налагаемыхъ мировыми судьями, — за неисполненiе законныхъ распоряженiй, требованiй или постановленiй правительственныхъ или полицейскихъ властей, а равно и земскихъ и общественныхъ учрежденiй. За такое неисполненiе полагается наибольшiй штрафъ въ 50 руб.

Это все можетъ привести къ выводу, что участiе русскихъ рабочихъ в конгрессе для законодательной защиты труда не имѣетъ для нихъ особаго значенiя.

Но мы, русскiе рабочiе, несмотря на отсутствие у насъ какихъ бы то ни было правь, которые обезпечивали бы точное иополненiе фабричнаго законодательства, заинтересованы въ его расширенiи. Вамъ, западно-европейскимъ собратьямъ нашими, давно уже пользующимся свободой печати, сходокъ, стачекъ, свободой устраивать союзы и прочими политическими правами, вамъ, которые настолько срослись со всѣмъ этимъ, что лишенiе этой свободы равносильно для васъ лишению возможности дышать, — можетъ показаться непонятной, прямо призрачной борьба рабочихъ, не пользующихся хотя бы частью изъ перечисленныхъ правъ. Между тѣмъ такая борьба имѣетъ мѣсто в нашемъ отечестве. Встаютъ впервые на защиту своихъ интересовъ русскiе пролетарiи, до сихъ поръ безропотно сносившiе иго безправiя, для которыхъ нищета, мракъ и невѣжество были родной стихieй. И русский

[274]