К двадцатипятилетию первого съезда партии

В чем тут сила? Как это объяснить? Дело объясняется просто: говорит классовый инстинкт. Но нет ничего хитрее инстинкта. Железная стружка соответственной величины с непреодолимой силой прокладывает себе путь к магниту. Вот в чем разгадка. Рабочие берут свое, руководствуясь классовым инстинктом. Во всяком случае таких кружков, как харьковский Мельникова-Перазича, уже отмечено несколько, например, в Ростове[25]), а было их гораздо больше. Тут для истпартов еще много работы. Но особенно отчетливо вырисовывается кружок харьковский и яркий его выразитель Ю. Д. Мельников. Само собою напрашивается параллель между харьковским слесарем и вятским столяром, между выразителем рабочего движения конца 70-х г.г., Халтуриным, и движения конца 80-х годов, Мельниковым.

Если исключить деятельность Халтурина, как народовольца-террориста, которая ему была навязана стечением обстоятельств, то вся главная его работа, которая так вы-

[46]

пукло изображена Плехановым, есть та же работа, которую делал Мельников. Как вятский столяр, Степан Халтурин, знаменует собою высшую ступень развития рабочего класса 70-х годов, так харьковский слесарь, Ювеналий Мельников, знаменует собою высшее достижение авангарда рабочего класса конца 80-х годов.

Но Мельников был одним из тех, которые создали тот мост, ту смычку, которая соединила рабочее движение с социализмом. Юв. Дм. Мельников был одним из первых рабочих социал-демократов в России.

Переходим к его роли для нашей группы «Рабочей Газеты» и ее всех предшественников.

Из сказанного ясно, какую большую-силу группа «Рабочей Газеты» и все те, которые ей предшествовали (до марксистского кружка 91-93 годов включительно) имели в лице Мельникова. С первого же дня, когда он примкнул к нашему кружку через меня, он всегда был впереди. Нашу прямую линию до съезда включительно наша группа вела всегда вместе с ним. На наших собраниях интеллигентских кружков он не бывал, отчасти потому, что в самый интенсивный период нашей деятельности он часто сидел в тюрьме или был в Ромнах, в ожидании приговора, либо там же в тюрьме.

Только А. Д. Поляк иногда бывал на собраниях ядра партий. Чаще на празднествах.

Но ни один важный вопрос, возникавший в наших группах, не проходил и не решался без его мнения.

Сношения постоянные поддерживал с ним я.

Без него наша группа не имела бы времени, чтобы развиться (при условиях подпольной жизни) до решения вопросов о создании общерусской газеты и партийного объединения.

Мы бы провалились раньше, как это было с другими организациями (в Питере, Москве и др. местах), если бы у нас не было этой большой силы.

Мы знаем хорошо всех участников наших групп. Ювеналий Дмитриевич Мельников был большим человеком, человеком большого политического масштаба за спиной нашей скромной, маленькой, но хорошо и крепко сколоченной, спевшейся, хорошо сложенной группы «Рабочей Газеты», собравшей I съезд.

[47]

Кто играл в этой живой машине роль двигателя, передаточной части и рабочего инструмента? В разное время разные лица. Но роль Мельникова была чрезвычайно велика.

Уже одна только прочность нашей позиции в рабочей среде чего стоит. И это в значительной степени благодаря его влиянию. То же самое в самые острые моменты борьбы. Шла ли речь о пропаганде и агитации, шла ли борьба с враждебными группами (соц.-рев. и рабочих-революционеров), была ли это борьба за 2 й рабочий комитет,—всегда для нас было чрезвычайно важно, что он был с нами.

Для меня лично он сыграл особенно большую роль. Наша близость и общность взглядов создали мне особое место с самого начала моего знакомства с соц.-демократическим кружком первого его периода. Тут, правда, сыграл роль и еще один эпизод из моей жизни. Этому первому кружку пяти (я был пятым) стало известно, что между гимназией и университетом я короткое время занимался в Одессе физическим трудом, сначала на Пересыпи при хлебных складах по нагрузке зерна, где я был одним из двух подавальщиков при весах, а потом на одной фабрике. Но главная причина моей силы в группе была та, что я был вместе с Мельниковым, которого знали еще двое из четырех (Чорба и Ляховский). Заодно уже тут скажу по поводу иронии авторов записок о неуспешности моей по части слесарного дела. Я пришел, конечно, учиться ремеслу, чтобы потом пойти на завод. Но очень скоро заметил, что вокруг мастерской Ювеналия Дмитриевича начинают собираться те самые рабочие, ради знакомства с которыми я шел учиться работе. Естественно, что работой я перестал интересоваться. Интересно, что и сам Мельников сначала не заметил этого и был недоволен моим неуспехом. Тем более, что первую, пробу он похвалил. Я опилил тогда шестигранную гайку.

Но вопросу о создании партии Мельников один из первых заговорил со мною.

Это был, без сомнения, выдающийся большой человек.

Комната, в которой происходил съезд.{8}

V. Новая книжка о съезде. (По поводу книжки П. Л. Тучапского «Из пережитого»).