К двадцатипятилетию первого съезда партии

В апреле 1897 г. наши товарищи съехались. К тому времени приехал из-за границы наш общий знакомый 3. Гуревич[73]. Решили наше совещание провести не так, как обыкновенно велись у нас собеседования — по семейному, — а официально, т.-е. запротоколировать наши решения, и этим зафиксировать нашу, так сказать, программу. На этих заседаниях присутствовали: три брата Гуревичей:( «Борис», «Эммануил» и «Матвей»)[74]

[150]

Плагов, Б.[75], Абрамов, И.[76], Шалыт, М.[77], Минц, В.[78], Рабкин[79] — «Исаак» и пишущий эти строки — «Илья».

Хотя приезжий из-за границы 3. Гуревич и не был членом нашего кружка но, ввиду важности тех сведений, которые он мог нам дать из-за границы, мы решили его пригласить. И он присутствовал на равных правах со всеми нами.

Эти заседания велись под председательством «Бориса» и им же в общем формулировались наши решения. Заседания, которые длились дней 8-10, происходили на квартире отца И. Абрамова, по соседству с губернской тюрьмой.

После докладов с мест, в которых каждый делился своими впечатлениями, мы решили формулировать краткую программу. Оживленную дисскусию вызвало название нашей, если не партии, то организации.

Как я уже упомянул, наша группа прошла довольно основательпо теорию современнного рабочего движении. Естественно, что другого названия как с.-д. и не мыслили наши товарищи. Но наши встречи в других городах с нарождающимся «экономизмом», а, главное, рассказы 3. Гуревича о том, что между группой «Освобожд. Труда» и другими марксистами уже тогда начались споры, заставили нас после горячей дискуссии прибавить к с.-д. еще слово революционная.

Само собою разумеется, что назвать нашу группу — «партия» никто и не думал.

[151]

Это была просто формулировка теоретических и практических итогов нашей подготовительной работы[80].-

Было решено, до поры до времени, не предавать гласности результаты нашего совещания, а передать одному из наших друзей — племяннику В. Минца (переплетчику 3. Минцу) на хранение, — заделать в переплет какой-либо книги. Мы тогда полагали, что такого рода совещания у нас будут часто и при первой возможности мы бы эту программу проверили и, если тому встретилась бы надобность, опубликовали.

«Революционер полагает, а жандармы располагают»,— говаривали часто наши товарищи. В данном случае так и сбылось. Через год после этого совещания наша группа так рассеялась по земле русской и нерусской, что не только о регулярных совещаниях не могли и думать, но некоторых из них я и другие наши товарищи потеряли из виду и с тех пор не встречали, в том числе В. и 3. Минцов. А один из членов совещания — пылкий, талантливый Плагов, вскоре умер от истощения... Вечная память тебе, дорогой Бенче!

Вскоре после упомянутого совещания, большинство его членов решили направиться для работы в Екатеринослав. Туда поехали три брата Гуревичей: «Борис», «Эмануил» и «Матвей», Рабкин — «Исаак» и пишущий эти строки — «Илья». Из не членов совещания мы решили привлечь еще кое-кого из Витебска, Гомеля и Полтавы.

В начале лета туда съехались, кроме названной пятерки, следующие, хорошо известные нам товарищи: Э. Шевелева[81] (Оля) из Витебска, Б. Вольфсон[82]) (Оля маленькая) и X. Рихтерман[83]) (Елена), из Гомеля и Л. Рабинович из

[152]

Полтавы. В Екатеринославе же присоединился А. Прусс[84] (Саша), молодой парень, с которым я хорошо сошелся за мое первое пребывание в Екатеринославе.

Такая спевшаяся компания быстро освоилась с положением дел и начала связываться с местными социал-демократами, главным образом, с приезжими из других городов.

Благодаря нашим связям, мы вскоре довольно тесно сошлись с компактной группой, высланных в Екатеринослав под надзор полиции из Вильно и Минска.

Эта группа, в большинстве своем, уже имела некоторый практический опыт. За исключением одного интеллигента «Самуила» — Гельфанда[85] (еврейский литератор «Литвак»), эта группа состояла из рабочих-ремесленников. Всего с примыкающими к ним у них было человек 10: Евсей, Герман, Адольф (слесаря), Раиса (перчаточница), Дамский (токарь), Яков (табачник), Ефрем (переплетчик), Эсфирь (портниха). Особенно же выделялся среди них своей активностью и подготовкой как теоретической, так и практической «Марк» — Моисей Душкан[86] (переплетчик).

В своей статье в №. 1 «Пролетарская Революция», тов. Б. Л. Эйдельман, перечисляя участников Екатер. союза борьбы, пишет:

«Из Вильно, в Екатеринославе работал Гальперн, настоящей фамилии не знаю». Это и есть Моисей Душкан, который впоследствии, кажется в 1903 г.,был сослан в Восточную Сибирь под фамилией Гальперн.

[153]

Ha совещаниях представителей двух названных групп (Виленской и Витебской) довольно быстро пришли к решению работать совместно, по определенному плану. Разделили «сферу влияния» — на работу среди ремесленников и на работу среди фабрично-заводских.