К двадцатипятилетию первого съезда партии

Да здравствуетъ рабочее дѣло!

Да здравствуетъ освобожденie рабочаго класса!

По России.

П е т е р б у p г ъ. Апрѣль, 1897 года. Вѣроятно, очень многими читателями «Рабочей Газеты» известно о январской стачкѣ 15.000 петербургскихъ ткачей и прядильщиковъ. Они добивались, чтобы работать отъ 6-ти час. утра до 6-ти час. вечера съ полутора часами на обѣдъ, чтобы повысили расценки, чтобы по субботами кончали работу въ 2 часа, словомъ, добивались того же, что хотѣли завоевать у фабрикантовъ и правительства во время славной стачки лѣтомъ прошлаго года. Правительство такъ испугалось стачки, что въ самомъ ея началѣ, выставило вездѣ на фабрикахъ объявления такого содержанiя: съ 16-го апрѣля на всѣхъ ткацкихъ фабрикахъ будутъ работать только съ 6-ти ч. утра.до 7-ми час. вечера съ полутора час. на обѣдъ. Конечно, это было еще не то, чего хотѣли рабочie, такъ какъ все-таки рабочiй день для нихъ будетъ 11 съ половиною час. (не считая времени на обѣдъ), а не 10 с пол. час., какъ они требовали, однако же и такую уступку правительства и фабрнкантовъ можно смѣло назвать победой рабочихъ. Эти завоеванные свободные полтора-два часа дадутъ имъ возмож-

[183]

ность подумать о новой борьбѣ, придадутъ имъ бодрости и новыхъ силъ… Послѣ изданiя этого объявленiя стачка все-таки продолжалась, стачечники требовали, чтобъ сокращение рабочаго дня было введено сейчасъ же, а не съ 16 апреля, и при том, чтобы работать только съ 6-ти до 6-ти. На нѣкоторыхъ фабрикахъ рабочимъ сдѣлали неболыше уступки, повысили расценки (на старо-сампсонiевской мануфактурѣ и на фабрикѣ Гука), объявили, что работать отъ 6 до 7 будутъ не съ 16 апреля, а съ 1 апреля, а по субботамъ работа будетъ кончаться в 1 часъ дня (на фабрикѣ Паля). Почему же стачечвикамъ не удалось заставить правительство и фабрикантовъ окончательно покориться ихъ требован1ямъ? Дѣло въ томъ, что у нихъ не было достаточно денегъ, чтобы можно было здѣсь, въ Петербургѣ, зимой, въ январские морозы долго прожить безъ работы, а затѣмъ, и это самое главное, они не могли сговориться между собой: вѣдь всякiя собранiя рабочихъ у насъ въ Россiи запрещены.

Мы, петербургсие рабочie, еще разъ убедились, какъ для успеха борьбы нужно поступать: нужно держаться дружно и единодушно, нужно имѣть побольше кассъ на случай стачки и главное нужно добиться, чтобы правительство дало рабочимъ право собранiй^{23}, на которыхъ они могли бы сговориться относительно своихъ интересовъ.

Съ 16 апреля на всѣхъ ткацкихъ и бумагопрядильныхъ фабрикахъ в Петербургѣ; дѣйствительно работаютъ отъ 6 до 7 часовъ, фабриканты повысили расценки, чтобы предупредить волненiя рабочихъ, заработокъ которыхъ долженъ былъ уменьшиться отъ сокращения рабочаго дня. Но они повысили расценки не на столько, чтобы плата осталась прежняя (повышение равняется всего 7 проц., а чтобы плата осталась прежняя, нужно расценки повысить на 10-15 процент.). Новыя стачки, конечно, не заставятъ себя ожидать, потому что петербургсые ткачи и прядильщики ни за что не помирятся с уменьшенiем своего и безъ того жалкаго заработка.

На Новой Бумагопрядильнѣ была ужъ стачка, во время которой надъ рабочими совершались ужасныя, возмутительныя насилия: на мирныхъ, безоружныхъ людей была выпущена орда царскихъ башибузуковъ, которые ихъ били нагайками, и кулаками, не разбирая ни пола, ни возраста, а въ заключенiе все 3.000 раб. были высланы изъ Петербурга.

[184]

Въ послѣднее время было очень много арестов среди рабочихъ и среди интеллигентовъ, сочувствующихъ рабочимъ. Правительство всѣми силами старается, чтобы paбoчie покорно, какъ какiе-нибудь бараны или телята, подчинились фабрикантамъ и давали сдирать съ себя по три шкуры. Но оно не испугаетъ рабочихъ, никогда они не превратятся въ безсловесныхъ животныхъ и сумеютъ принудить своихъ враговъ признать ихъ людьми и дать имъ человѣческiя права. Во время нашей борьбы съ капиталистами мы, петербургскiе рабочie, очень хорошо поняли, каково наше правительство и каковы наши порядки. Если у кого-нибудь изъ насъ еще были надежды, что за насъ заступятся царь или его чиновники, то эти надежды теперь исчезли безвозвратно. Мы теперь знаемъ, что помочь намъ — можемъ мы только сами. Для этого намъ нужно, прежде всего, добиться перемены теперешнихъ русскихъ порядковъ на такie, какъ за границей. Намъ нужно, чтобы нами правили не самодержавный царь и его самодержавные чиновники, которые служатъ нашим эксплуататорамъ, а выборные отъ всего русскаго народа, въ томъ числѣ и отъ насъ, рабочихъ. Намъ нужно право устраивать, какiе мы только захотимъ общества и союзы, собирать сходки, чтобы говорить о своихъ дѣлахъ, организовывать стачки, издавать безъ всякихъ запрещенiй наши рабочiя газеты, въ которыхъ можно было бы говорить всю правду о нашемъ положении. Однимъ словомъ, намъ нужна политическая свобода^{24}.