К истокам кровавой реки (СИ)

— Может, еще кто-то пойдет? — в отчаянии спросила Хонорат. До сих пор она не разлучалась с ребенком даже на час.

— Крылатые господа сказали, чтобы ты! — выворотень снова крепко ухватил ее за локоть. Хонорат обернулась к товаркам, умоляюще проговорила:

— Посмотрите, хорошо? Чтобы он на виду был!

— Приглядим, иди, — донеслось в ответ. Только две женщины обернулись в ее сторону, остальные продолжали заниматься стряпней.

— Он уже ползает, чтоб ничего на себя не опрокинул! — кричала Хонорат, пока выворотень тащил ее по коридору прочь от кухни, где в корзинке посапывало ее рыжее солнышко.

— Не урони ничего, дура, не сдохнет твой малой. Я же не сдох.

 

========== Сейчас глаза мои сомкнутся, я упаду - придет другой… ==========

 

Для шернов все люди были на одно лицо, а для людей все дома шернов были похожи друг на друга, как две капли воды, — длинные узкие коридорчики, даже удивительно, как первожители с их крыльями протискивались по таким, круглые светлые горницы с большими окнами, на полу — меховые ковры, сберегающие тепло. Комнаты отличались только наличием курильниц или количеством украшений на стенах.

В доме, где оказался Мэсси, курильниц не было вовсе, как в последние дни его жизни с матерью и господином Авием. В остальном тоже все было похоже настолько, что казалось, сейчас с лежанки поднимется Ихазель.

Лавками или еще какими сиденьями шерны не пользовались. Мэсси встал в углу, Авий расхаживал посередине, Септит занял наблюдательный пункт у окна — так, на всякий случай.

Авий, сделав по комнате круг, остановился напротив Мэсси и спросил вслух:

— Довелось наших убивать?

— Четверых, когда напали на Табир, — сказал Мэсси. Оправдываться, что это была самозащита, смысла не было. Бывший наместник усмехнулся:

— Я думал, больше будет.

И без всякого перехода неожиданно сменил тему:

— Корнут при смерти.

Мэсси молча кивнул.

— Кроме него никто не должен касаться древних механизмов под горой, — продолжил бывший наместник, многозначительно поглядел на Мэсси и повторил алым злым цветом:

— Никто!

— Я попал туда случайно, — мрачно ответил Мэсси. — Факел погас. Я ничего там не… — он замолчал. Трудно было утверждать наверняка, что он ничего не сломал и не испортил.

— Нам туда спускаться не запрещено, — напомнил Септит. — Просто никто и не пойдет по собственной воле. И наши руки уже не годятся для управления машиной под Герлахом.

— А Корнут? — осмелев, спросил Мэсси. — Он мог управлять?

Авий развернулся, поднял руку, щелкнул пальцами. С легким треском сверкнула проскочившая искра, словно кто-то чиркнул огнивом.

— Корнут очень стар. Благословенного заряда в его руках больше нет. Но он такой один. Каждый Верховный шерн живет долго, вдвое дольше обычного срока, и теряет силу своих рук.

Мэсси прикинул про себя, что каждый раз на пару-тройку столетий, пока очередной летописец не состарится, стена остается неуправляемой. От этой мысли стало неуютно.

Мягко прошелестели крылья рядом. Из соседней комнаты вышла шернийка. Мэсси узнал ее:

— Госпожа Тия!

— Випсана, — она не так хорошо знала человеческий язык, как бывший наместник, и говорила на цветовом. — Нам не запрещено прикасаться к механизмам, но мы сами делаем вид, что их нет. Мы слишком полагались на древний миропорядок, и вот теперь можем остаться без Верховного шерна и без знаний нашего рода. Каменную книгу можно прочесть. Но кто это будет делать… — она потушила краски на лбу, потом замерцала снова. — Верховный шерн всегда выбирал себе преемника и передавал ему накопленные знания. Успеет ли он выбрать в этот раз…

— А что же ему помешало в этот раз? — спросил Мэсси. — Неужели он не знал, насколько стар?

— Да вы помешали, — лоб бывшего наместника засветился зеленым. — Корнуту тысяча оборотов или, по-вашему, лет. До вас мы жили по-другому. До вас мы были другими, нам не с кем было воевать и не перед кем утверждаться. Вы считаете нас чудищами? А для нас вы бескрылые уроды. Вы считаете нас злобными? Так это вы сделали нас такими, и то в собственных глазах. Однако кое-чего вы добились — лишили нас спокойствия. Потому Корнут и не может найти того, кто с готовностью посвятил бы свою жизнь древним тайнам.

— Тысячу лет назад мы тихо ждали смерти Матери-Луны, — сказал Септит от окна.

— А он тебя не учил, что это естественный ход событий? — мрачно спросил Авий. — Ничего вечного на свете нет. Выбор-то невелик, либо принять это достойно, либо брыкаться, хвататься за невозможное и все равно умереть.

— Наши предки, говорят, совершали и невозможное, — мягкими бежевыми тонами сказала госпожа Випсана. — Уж Корнут это знал наверняка.

— Знает, — поправил Авий. — Не знал, а знает. Вы рано его хороните, он может очнуться. И вряд ли он будет доволен, что некие дерзкие юнцы собираются залезть в подземный ход из любопытства.

— Не из любопытства, — вздохнул Мэсси. — Там была стена, невидимая, но она светилась. И она предупреждала, что воздух может исчезнуть на нашей стороне Луны.

— Нашей, — язвительно заметил Авий. Мэсси продолжал, стараясь не обращать внимания на попытки поддеть: