К истокам кровавой реки (СИ)

— Слава, подожди. Теплые пруды далеко. Вы сейчас в ту пещеру? Топить чем осталось?

— Осталось, — Вислава улыбнулась, но уже как-то неуверенно. — Почему «вы»? Мы все. Одну ночь уж перетерпим.

— Ты помнишь про ожерелье?

— Да, конечно, — она чуть отстранилась и снова заулыбалась естественно. — Я помню, что оно твое. Только ты же знаешь… если бы его у тебя не было, это бы ничего не меняло, мне неважно, я все равно…

— Достаньте его. Помнишь, мы говорили в пещере про укрепленные гарнизоны, которые можно построить вдоль гор?

— Да… — теперь она снова смотрела непонимающе. — Только почему «достаньте»? Разве ты с нами не идешь?

— Я не могу. Сколько мне еще на вас кашлять. Я вернусь в Герлах.

— Тебя же шерны убьют! — у нее расширились глаза.

— Надеюсь, что нет. Но послушай, Слав, я не знаю, сколько надо на постройку этих гарнизонов, ожерелье можно продать! Это хоть что-то… И вы, я знаю, ты захочешь сама зарабатывать, но…

— Да что ты будто завещание составляешь! — закричала Вислава. — Какой Герлах? Тебе нельзя оставаться здесь, тебе море нужно! Или тебя там ждет женщина?

— Да. То есть нет. Я не знаю, ждет ли она… Слава, я даже не знаю, жива ли она!

У Виславы в глазах дрожали слезы.

— Ты… — пролепетала она, — ты… А я думала, мы с тобой… Мы же столько прошли.

Теперь и он понял.

— Слава… Ну прости. У меня нет друга дороже тебя. Но понимаешь, я там всегда буду чужаком. Ты себе здорового найдешь, не чахоточного, и в тысячу раз лучше! На тебе любой с радостью женится, еще драться будут!

Она замотала головой, прижав руки ко рту, будто удерживая рвущийся крик. И вдруг, сорвавшись с места, кинулась бегом вниз по склону.

— Слава! — его возглас унес ветер. Мэсси рванулся было следом, но почувствовал, что торопиться утешать не надо, хуже выйдет. За Виславой вдогонку пустились Брас и северянин-красильщик. К Мэсси подскочил Сакко.

— Что? — он схватил Мэсси за воротник и тряхнул. — Что у вас вышло? Ты что, ты такую девку обидел, дурак!

— Ивата, ты послушай, хорошо? Скажи ей про ожерелье. Это вам. Продайте его и пусть хоть что-то пойдет на строительство гарнизона…

— Да что ты мелешь! — возмутился Ивата. — Какой гарнизон! Мы нарочно отошли дать вам помиловаться спокойно, а вы… Ты что вообще?

— Тот гарнизон, о котором мы говорили. Поставить здесь ряд укреплённых городков, они будут защищать не только людей от шернов, но и северян не подпускать к горам!

— Да Славе-то ты что сказал, что она чуть шею себе не сломала?

— Она замечательная, — Мэсси снова почувствовал себя донельзя паршиво. — Просто нельзя мне с вами. Тот же Никодар опомнится и опять начнет за мной охотится и за вами заодно.

— А люди? Они же в тебя верят!

— Они не в меня верят. В Победоносца, в бога. Я не бог, я умею очень мало. Эта ноша не по мне.

— Вот чтоб тебя! — с досадой выплюнул Ивата. — То не могу, это… Девчонку такую обидел, эх! — и, развернувшись, тоже пустился вниз по склону.

— Про ожерелье напомни ей! — крикнул Мэсси вслед. Ивата быстро спускался, и нельзя было сказать наверняка, слышал он или нет.

К Мэсси медленно приблизился Донат.

— Догнали, вон, разговаривают они, — сказал он. — Что мы? Куда теперь?

— Я в город, — мрачно ответил Мэсси.

— Ну и я тогда, — Донат взялся за перекладину.

— Мог бы уйти в лагерь. Они хорошо к тебе относятся, уже забыли, что ты выворотень.

— Как забыли, так и вспомнят, — ворчливым тоном отозвался Донат, поднимаясь вверх. — В городе меня хотя бы вниз головой закопать не грозились.

— Ты же от работы тяжелой отвык, — на всякий случай предупредил Мэсси. Донат в прежней манере буркнул:

— Как отвык, так и назад привыкну.

Лестница слегка покачивалась под тяжестью тел. То приближался, то удалялся отвесный, даже немного наклоненный наружу, участок стены. Серая, еще не успевшая остыть поверхность с высохшими за долгий день остатками мха напомнила Мэсси день побега из Герлаха. Он поднимался, перехватывая одну перекладину за другой, а лестница монотонно раскачивалась, с каждым рывком отсчитывая потери.

Мать, Авий, Бромария. Отец, чью могилу он так и не увидел. Тот безымянный шерн. Вислава. Господина Анну он уже не увидит, а ведь даже попрощался наскоро.

Лестница кончилась. Он поднялся на скалу и огляделся. Солнце опустилось еще немного, погрузив в тень западный край долины. Рядом прошуршали черные крылья. То был Септит, или нет — уже Верховный шерн. Он обеими руками взялся за боковины лестницы. Послышался запах гари. Пережженные остатки соскользнули наружу, за пределы Герлаха.

— Проникнуть невозможно, — произнес вслух Верховный шерн торжественно, будто совершил некий религиозный обряд. Он поднялся в воздух и полетел в направлении внутреннего города.

Мэсси огляделся. Странное чувство охватило его. Ему казалось, что из Герлаха он ушел утром, и что все события уместились в один бесконечно долгий день. Вечер был такой же, как обычно, шернов на улицах города и в долине уже не видно, кое-где перекликаются выворотни, выполняя последние работы перед ночным сном и собирая инструменты. Может быть, ничего не было?