К истокам кровавой реки (СИ)

На все вопросы относительно морального облика госпожи Софи тоже держалась, как кремень. Не знает, не видела, не в курсе. Мужчины приходили в дом? Да, знаете ли, они умеют быть назойливыми и напрашиваться на приглашение. На ночь не оставался никто и никогда. Что в этом удивительного, госпожа ведь не замужем. Ах, вся богема ведёт себя так и ничего ужасного не видит в свободных отношениях? Ну пусть богема так себя и ведёт, а у госпожи свободных отношений не было. Чтобы она сознательно завлекала мужчин, Софи не видела. Прокурор злился и напоминал о присяге. Софи пожимала плечами: ничего, порочащего госпожу Азу, она не знает, а врать не намерена.

Вызвали лакея из дома доктора Яцека Пишты. Это был не тот лакей, что дал основные обвинительные показания, но и на этого прокурор тоже возлагал большие надежды. Лакей с готовностью сообщил, как поселилась в уютном холостяцкое жилище покойного господина инспектора эта коварная актриса, как она завлекала несчастного хозяина, как ловила в свои преступные сети хозяйского гостя… они, лакеи, тогда не знали, что принимают такого великого человека. Он же был одет в какую-то восточную хламиду, а не в цивильный костюм. Но он, свидетель, однажды сам слышал, как подсудимая спросила: “Серато?”, а гость ответил, что это его имя. И да, подсудимая крутилась вокруг гостя, как только могла, то расспрашивала его, то поправляла эту его одежонку, под которой он был совсем голым, просто стыд и срам. То пыталась подложить ему угощение, а на что они, лакеи? И сидела все время, задрав ноги вверх, порядочная женщина со стыда бы умерла. Только гость никак на ее уловки не поддавался, тогда она, видимо, и решила ему отомстить. В день трагедии он, свидетель, видел подсудимую с ножом, какое-то письмо она им вскрывала. Наверняка тогда и решила она убить этого музыканта ножом, но сам момент убийства он, свидетель, пропустил. После уже он нашел в пустой комнате и нож, и следы крови на полу, их было много, будто человека зарезали. Но тогда как раз беспорядки и начались, в комнате вылетели стекла, все равно потом пришлось все вычищать, а затем заново штукатурить и перестроить пол. И да, в ту же страшную ночь они все трое исчезли из дома, и Аза, и убитый, и бедный господин Яцек. Вот что ему понадобилось на том потонувшем корабле?

Подсудимая даже ни разу не повернула головы в сторону свидетеля и не показала, что она его слышит. Может быть, презрительная усмешка иногда мелькала на ее лице, а может, то была просто игра теней. Данияр, когда ему хотелось выбежать из зала вон, переводил взгляд на Азу - и говорил себе, что, если она может все это выслушивать, значит, и он сможет.

Прокурор передал свидетеля адвокату, который уже потирал руки.

- Итак, подсудимая завлекала убитого?

- Да, завлекала! Просто проходу не давала ему!

- Сколько, вы говорите, они жили под одной крышей?

- Два месяца, господин адвокат. С апреля по июнь, когда начались все эти ужасные события…

- И все это время она не давала Серато Орбану прохода? Странно, что он не сбежал раньше, а тесно общался с ней целых два месяца.

- Ну почему тесно? - не понял фразу лакей. - Дом был большой, просторный, господин Яцек занимал, слава богу, целый этаж! Места хватало с избытком.

- А! Так они могли не встречаться и по целым дням.

- Могли. Тем более, что их всех частенько не было дома.

- Я тогда не понимаю. В чем же выражалось это “не давала прохода”?

- Ну, - лакей пожал плечами. - Да разве вы не знаете, как это бывает? Здоровалась, расспрашивала о том, о сем, пыталась дотронуться, еду ему на тарелку накладывала…

- А вы сами здороваетесь? Вот встречаете людей, с которыми живёте в одном доме, и здороваетесь? Или отворачиваетесь?

- Здороваюсь, конечно.

- И они не считают, что вы не даёте им прохода?

- Н-нет…

- Значит, вы здороваетесь, а стоило подсудимой проявить вежливость, и ее записали в соблазнительницы?

- Это передёргивание! - подал голос прокурор. - Это не имеет никакого значения! Вы же настаиваете на аффекте, а какой аффект может быть, если подсудимая не была влюблена в убитого?

- Любить можно, помня о чувстве собственного достоинства. А я просто хотел показать, что многие свидетели предвзяты. Они любую фразу, любой поступок толкуют не в ее пользу. Здоровалась - преступница, так может, она ещё и прощалась, тогда она преступница вдвойне?

Прокурор начал спорить, публика откровенно веселилась, репортёры строчили заметки, лакей вертелся по сторонам, ожидая, когда его начнут спрашивать или отпустят, наконец, судья вмешался и прекратил балаган, велев вернуться к вопросу свидетеля. Адвокат извинился и продолжил:

- Значит, уважаемый, вы говорите, нож?

- Да, да, - с жаром подтвердил лакей. - Очень острый, бронзовый такой, человека зарезать им было можно.

- Понятно. А скажите, ваш покойный хозяин, господин инспектор телеграфных сетей, он ведь был культурный человек?

- О да. Всегда вежлив, всегда поблагодарит.

- Великолепно. И что же, при таком воспитании он приходящую корреспонденцию зубами рвал?

- Простите? - ошалело переспросил свидетель.