К истокам кровавой реки (СИ)

- Ну, конверты. Вы говорите, подзащитная планировала убить Серато Орбана ножом. Так что же, ножа до нее у вас не было?

- Был.

- Этот же самый нож?

- Да.

- И им никого не зарезали?

- Простите?

- Нет, это вы простите, - заявил адвокат, протирая очки. - Вы только что уверяли всех, что подсудимая задумала убийство тем самыми ножом, а теперь говорите, что он там прекрасно лежал и без нее.

- Какая разница? - возмутился прокурор. - Главное, что этот нож там лежал, она его видела и знала про него. Ее поступок от этого не перестает быть убийством.

- Он становится спонтанным, - быстро ответил защитник. - Там случайно лежал нож, она и схватила нож, если бы там лежало пресс-папье, она схватила бы его, а если бы там стоял кувшин с водой, она вылила бы эту воду погибшему на голову. Ей просто не повезло!

- Ему не повезло, коллега, - ядовитым тоном поправил прокурор. - Не повезло Серато Орбану, ведь это он погиб в результате этой, как вы выражаетесь, случайности…

Следующий свидетель ничего нового к показаниям не добавил. И вот напоследок были зачитаны самые убийственные для для подсудимой показания - предсмертная исповедь лакея, скончавшегося от неизлечимого заболевания несколько недель назад.

“Я, Хенрик Таляр, чувствуя приближение смерти и желая облегчить свою душу, сообщаю о случившемся преступлении…”

Дальше все было похоже на показания первого лакея, только хуже. Таляр в своей исповеди говорил о том же - о коварной и злокозненной дамочке, которая вселилась в дом дорогого хозяина, а сам хозяин-то был наивен, ровно дитя малое. И дамочка кокетничала напропалую не только с хозяином, но и с гостем, этим странным восточным человеком, которого она называла Серато, да только он плевать хотел на ее уловки. И однажды, в тот день, когда начались беспорядки, он, Хенрик Таляр, хотел пройти в гостиную, чтобы навести там порядок, и увидел Серато с той певичкой, которая без всякого стыда обнимала его и целовала. Таляр хотел потихоньку уйти и не мешать, но несчастный Серато сказал той дамочке, что ее домогательства ему не интересны, тут она и вонзила нож ему в самое сердце, да так, что всю комнату кровью забрызгало. Он, Таляр, никогда не выносил вида крови и с разъяренной певичкой наверняка бы не справился, ибо крепким здоровьем не отличался, поэтому бросился бежать, но перед этим успел увидеть, как несчастный Серато упал бездыханным, и услышать, как эта певичка кричала кому-то: “Я убила его!”.

Разумеется, нужно было сообщить властям об этом прискорбном событии, но в ту же ночь начались ужасные беспорядки, а хозяин пропал без вести. Он, Хенрик Таляр, лишился хорошо оплачиваемой и стабильной работы, вынужден был искать новое место и не мог позволить себе быть замешанным в скандале, ведь эта гнусная убийца наверняка привлекла бы его к суду за клевету. Доказательств-то у него не было. Теперь же он скоро предстанет (“Уже предстал”, - вздохнул читавший исповедь католический священник и осенил себя крестом) перед Высшим судией и больше не может молчать.

Священник закончил читать, в зале воцарилась тишина. Против предсмертных показаний возражать было нечего. Поднялся было адвокат, но прокурор зашипел: “Имейте уважение к смерти, коллега”, и защитнику пришлось сесть обратно.

Данияр выслушал все это, словно оцепенев, хотя от невозможности сделать хоть что-то, заставить свидетелей замолчать, заставить всех зевак выйти из зала и не слушать потоки грязи, которые так щедро выливали на обвиняемую, у него сами собой сжимались кулаки. Только Аза держалась так, будто происходящее в зале никак ее не затрагивало. Может быть, она черпала силы в воспоминаниях о своем репортёре, которому тоже пришлось несладко на Луне? Неважно. Она может держаться, значит, и он, Данияр, сможет.

Святой отец между тем скорбным тоном подтвердил, что показания были в точности записаны со слов свидетеля и прочитаны умирающим. Судья объявил перерыв до следующего дня. Назавтра был запланирован допрос подсудимой, и публика в предвкушении долго не расходилась.

Данияр дождался, пока вывели Азу, кое-как выбрался из зала вместе с толпой, побрел вокруг здания, не разбирая дороги и совершенно неожиданно наткнулся на выходящего из бокового коридора адвоката. Юрист выглядел невероятно усталым, и немудрено.

- А, вы, - пробормотал адвокат недружелюбно. С Данияром они не виделись с того самого дня, когда Аза согласилась признать себя виновной. - Я к машине. Пойдемте, поговорим по пути.

- Я, - Данияру показалось, что адвокат смотрит на него тоже как на подозреваемого в преступлении. - Вас теперь не найти.

- Это скоро уже кончится, - сказал адвокат, потирая лоб. - Скоро кончится…

- Вы обещали, что ее быстро выпустят.

И тут неожиданно юриста прорвало:

- Да откуда я знаю? Откуда я знаю? Все, что в моих силах, я сделал! А вы бы не ходили сюда каждый день, как на работу! Работы у вас, что ли, нет?

- Нет, - признался Данияр. - Уже нет.