К истории русского футуризма. Воспоминания и документы

7. По утверждению Н.И. Харджиева, в феврале 1912 г. Д. Бурлюк договорился с руководителями общества художников “Бубновый валет” об издании сборника со статьями и произведениями Хлебникова, Бурлюков, Крученых и Лившица. Сборник должен был выйти осенью того же года, однако в сентябре “бубнововалетцы” отказались от совместного выступления в печати с “будетлянами”, так как статьи последних были осуществлены при сотрудничестве Ларионова и Гончаровой (см.: Харджиев Н.И. Поэзия и живопись. С. 12). В состав изданного в 1913 г. “Сборника статей по искусству” (Вып. I. М.: Издание Общества художников “Бубновый валет”, 1913) вошли статьи об искусстве И. Аксенова “К вопросу о современном состоянии русской живописи”, Ле Фоконье (A. Le Fauconnier) и Аполлинера. Г.Г. Поспелов в своей монографии о “Бубновом валете” дает следующую характеристику этому изданию: “Как ни парадоксально, но их программой, по-видимому, следовало считать совершенное отсутствие программы, настолько последовательно они воздерживались от теоретического выяснения сугубо “валетского” credo” (см.: Поспелов Г.Г. “Бубновый Валет”: Примитив и городской фольклор в московской живописи 1910-х годов. М.: Советский художник, 1990. С. пб).

8. Речь идет о басне Козьмы Пруткова “Червяк и попадья”:

Однажды к попадье заполз червяк за шею
И вот его достать велит она лакею.
Слуга стал шарить попадью…
“Но что ты делаешь?!” – “Я червяка давлю”.
Ах, если уж заполз к тебе червяк за шею
Сама его дави и не давай лакею!

(См.: Прутков К. Избранные произведения. Л.: Советский писатель, 1951. С. 52).

9. В одном из писем к А.Г. Островскому Крученых вспоминает об этом скандале: “Помню скандал на вечере Бубнового валета в Москве в 1912 г. Я и Маяковский всячески старались мешать докладчику, во время прений терроризировали председателя П. Кончаловского, я сорвал с его стола афишу, Маяковский рычал как лев и т. д.”. В этом же письме Крученых приводит собственное стихотворение 1928 г., озаглавленное “1913 год”:

От лебезящих штампов
обалдел я до того,
что стал рифмовать
театр и корова!
Это меньший вздор,
чем сны – весны
любовь и кровь —
сплошная у музы
борода!..

(См.: Ziegler R. Briefe von A.E. Krucenyxan A.G. Ostrovskij. S. 7). В следующем письме он уточняет: “Скандал на вечере Бубнового валета был вызван: 1) принципиальными расхождениями 2) тем, что руководители Бубн<ового> Вал<ета> водили нас за нос (обещали напечатать Пощечину, но все откладывали и откладывали, переговоры вел преимущественно В. Маяковский и потому он был особенно разозлен)… Насколько помню, это было наше второе выступление (мое и Маяковского)” (см.: Ziegler R. Briefe von А.Е. Krucenyx an A.G. Ostrovskij. S. 8).

Здесь Крученых не совсем точен, датируя это выступление 1912 г. – об этом свидетельствует и его стихотворение, связанное с 1913, а не 1912 г., и отзывы прессы об этом скандале в 1913 г.: “В числе оппонентов выступал некто… г. Маяковский, ругательски ругавший “валетов”…” (Русское слово. 1913. 26 февраля). “Некто Маяковский, громадного роста мужчина, с голосом, как тромбон, заявил, что он, футурист, желает говорить первым. По каким-то причинам выступление Маяковского было, очевидно, не на руку организаторам диспута… Футурист зычно апеллировал к аудитории: “Господа, прошу вашей защиты от произвола кучки, размазывающей слюни по студню искусства”. Аудитория, конечно, стала на сторону футуриста…” (Московская газета. 1913. 25 февраля). Здесь цит. по: Катанян В. Маяковский: Хроника жизни и деятельности. Изд. пятое, дополненное. М.: Советский писатель, 1985. С. 65.

Речь идет о диспутах о современном искусстве, организованных обществом художников “Бубновый валет” в следующем, 1913 г. (12 и 24 февраля) в Большой аудитории Политехнического музея в Москве, под председательством П.П. Кончаловского. На первом из них (12 февраля) М. Волошин прочел доклад “О художественной ценности пострадавшей картины Репина”, что было связано с инцидентом, происшедшим в начале года: психически больной А. Балашов изрезал картину Ильи Репина “Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года”. Пресса обвинила в этой акции футуристов, что вызвало ряд полемических выступлений с их стороны.

На диспуте 24 февраля с опровержением выступил Д. Бурлюк. Маяковский выступал в тот же вечер в числе оппонентов. В программе этого вечера были доклады И.А. Аксенова “О современном искусстве” и Д. Бурлюка “Новое искусство в России и отношение к нему художественной критики”. В прениях должны были участвовать М. Волошин, А. Лентулов, И. Машков, В. Татлин, Г. Чулков и др.