К новой философии

Так что же всё это значит для некоренного человека? Их смысл жизни теряется в сложностях материализма в их идеализме, как и в работе Андрея Тарковского, известного кинорежиссёра. Хоть Тарковский сказал в интервью редакции журнала Esquire 30 апреля 2014, что «жизнь никакого смысла, конечно, не имеет», он уточнил это, когда написал:

Искусство реалистично в том случае, когда оно стремится выразить нравственный идеал. Реализм – это стремление к истине, а истина всегда прекрасна. … Искусство символизирует смысл нашего существования. (en.wikiquote; дата обращения: 29.10.2019)

Как и другие ранее рассмотренные творческие личности, мы находим, что некоренные настолько очарованы искусством, что они могут вытеснять отдельные философии, учась находить уникальные способы самовыражения через искусство. Подобно Дени Вильнёву, Тарковский также сотрудничал в своих сценариях с материалистами (братьями Стругацкими) и обычными идеалистами (Андреем Кончаловским), не уступая их мировоззрениям, но и не выражая своего коренного. Таким образом, он создал свои классические и всемирно известные фильмы, такие как Андрей Рублёв (1966), Солярис (1972), Зеркало (1974) и Сталкер (1979).

Некоренные, такие как Тарковский, могут работать с материалистами по причине их сопутствующих Направлений и политических (практических) воззрений. Может быть, это также объясняет, почему такие некоренные, как Дик и Кадербхай, используют кантианскую этику, в которой Бога как постулата иногда путают с настоящим идеалистичным Богом. Пожалуй, верующие в «Бога» материалисты, такие как Мартин Скорсезе и Терренс Малик, направлены к этому, казалось бы, божественному «Богу». Но мы не станем спрашивать насчёт того, насколько хорошо некоренным это понятно.

Глава VIII: К новой эстетике

В августе 2016 года Би-би-си выпустила список 100 лучших фильмов XXI века по мнению критиков, среди которых были несколько раз выбраны такие режиссёры, как Дэвид Линч и Терренс Малик. Прочитав этот список, Вы, возможно, поймете, что вид субъективизации всех мнений о фильмах, с которыми сталкиваются кинозрители, сопровождается признаком культурного вырождения кинокритиков, которые должны стеречь за нами «сверху», но которые кажутся такими же счастливыми быть рядом с менее сознательными из нас в кинотеатре. Если люди говорят только, что им нравится или не нравится фильм, не вдаваясь в подробности того, что им нравится и почему, мы никогда не сможем развить утончение критики среди группы критиков, которые принимают картинки собачьего говна (среди других, которые соответствуют их выбору) и фильмы такие же плоские, как картины, за шедевры. Так почему же в XX веке нам понравились идеалистичные фильмы Кубрика и Хичкока, а теперь речь идет о разновидностях телесно-центрированного материализма? Когда мы начнём понимать, что критика фильмов имеет значение только по той причине, что существуют правильные и неправильные мнения и что не у всех нас есть правильные мнения?

37. Соотношение метафизики и эстетики

Я не люблю писать о метафизике самой по себе, но хотел бы попробовать сделать это через эстетику. Поскольку я не различаю логику и метафизику как несвязанные области исследования, я предпочёл бы объяснить более изящную философию, используя практические примеры, которые может испытать любой человек в мире. Как практическое выражение своей формы сознания, эстетика любопытней метафизики. Метафизика для меня – последняя, в конце всей философии, а не её начало, так же как философия в основном связана с гносеологией, а не с метафизикой для Рэнд и её главного последователя, Леонарда Пейкоффа, которому я обязан за разработку своих собственных контекстуальных и метафилософских концепций. Факт перенесения сверху метафизики делает все мои философские ветви (политология, этика, гносеология, теология и эстетика) противоположностью того, что типичная философия, сосредоточенная на метафизике, исследует и ценит. Однако я хочу доказать, что мои вопросы не менее интересны, чем те, которые были изучены в течение более двух тысячелетий размышлений.