Читаем К новой философии полностью

Вероятно, наиболее важным параметром в этой методологии является «мышление». Требуется нелинейное, контекстуальное мышление, основанное на умении глубинного изучения, способности научного сопоставления и накопленном опыте исследования. Этот вид мышления необходим для соединения фактов индивидуумов с Моделью, чтобы спроецировать этих индивидуумов на Модель до понимания того, как они сходятся или конфликтуют между собой. Тем не менее, я должен отметить, что не все мои рассуждения, изложенные здесь, являются исчерпывающими или даже понятными для большинства, и способ, по которому я думаю, является гипотетическим, потому что он касается ещё несформировавшейся области философских исследований. У некоторых из моих выборов в списке может быть много причин или толкований, а некоторые могут иметь лишь несколько, в то время как у других, хоть они и включены в список, нет или, возможно, даже не будет указано никаких обоснований.

Изучающие заметят, что неслучайно добавленные мной личности образуют некоторые закономерности. Это подразумевается даже в том случае, если некоторые причины не описаны мной, а другие не объяснены. Многие личности не включены в приложения попросту потому, что либо я не могу объяснить слишком сложные контекстуальные и нелинейные моменты их работ, либо причина настолько очевидна и параллельна ранее описанным, что мне кажется, что главный и наиболее популярный труд данного человека уже наталкивает на общую со всеми мысль. Но это может быть лишь моей догадкой, и поэтому, да и в любом случае, требуется критическая индивидуальная проверка.

Иногда происходят случаи верной категоризации, которые вначале не зависят от фактов и не опираются на мышление, которое бы связало воедино некоторые сведения о человеке. Такие случаи также не обязывают сознавать теорию, чтобы оставаться в её рамках. И такое понимание самой сути категоризации обусловлено накопленным опытом и владением методологии категоризации на подсознательном уровне. Когда происходит такая «автоматическая» категоризация, то со стороны она может показаться неким озарением, в отличие от определённого и последовательного исследования. Это может показаться «интуицией», но такое слово «не выражает ничего, кроме ограниченности» (Рерих, 2015, стр. 303). Основание такой области как метафилософия не должно сводиться к такому необъяснимому явлению как мистическая интуиция. Вместо этого мутного и ограничивающего источника, неявного ли, нелокального, или энергетического (МакКрати, 2015, гл. 7), должно складываться впечатление, что огромный пласт информации, с которой на протяжении длительного времени взаимодействовал сам исследователь, поддерживает метафилософию в связи с философией, чтобы первая обособилась в отдельную науку, как было сделано, например, с метаматематикой Альфредом Тарским и Куртом Гёделем. Следует считать, что гипотеза полной реальности послужит серединной, связующей функцией между философией и наукой. Но нам всё же может быть интересно, как избавиться от вненаучности – или даже что делать с подобным непониманием; – таковы вопросы, на которые мы попытаемся найти ответы в ходе этого исследования.

Нелинейный подход, связывающий остальные параметры данной методологии – это также попытка понять эссенции, лежащие за терминами и определениями Модели. Диаграмма – это не просто наложение на Модель, но и понимание связи людей с тем не до конца описуемым словами и содержащимся в Модели. Поэтому Диаграмма учит нас не зацикливаться на одних чертах человека и не редуцировать человека к одним лишь фактам его, а служит более общей, разносторонней связью всех возможных и даже, по-видимому, противоречащих фактов, определяющих человеческую жизнь. По мере работы в рамках гипотезы важно отметить заключения о том, что какие-либо названия или слова, употребляемые людьми о себе (с целью описать себя или дать себе определение), влияния окружения или других людей и теологические взгляды не зависят от философской сущности. Так что стоит подчеркнуть ещё раз эти три вещи, которые исключены из связи с философией: названия, влияния и теологии. Названия могут быть неверными, особенно если они исходят из неверно понятого влияния. А теологии могут быть редуцированы в слова о Боге, что тоже как название не исключает ошибочного понимания. Каждый человек должен сам изучать свои определения (которые у него проявляются ещё с подсознательного уровня) и сам производить свои впечатления о других людях (так как восприятия других людей проходят через форму сознания исследователя). Не стоит расчитывать, что другие это сделают, и на то, как они это сделают. Верить одним лишь словам категорически противоречит всей данной метафилософской концепции. Но следует иметь их в виду и ни в коем случае не игнорировать что-либо сказанное.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эмпиризм и субъективность. Критическая философия Канта. Бергсонизм. Спиноза (сборник)
Эмпиризм и субъективность. Критическая философия Канта. Бергсонизм. Спиноза (сборник)

В предлагаемой вниманию читателей книге представлены три историко-философских произведения крупнейшего философа XX века - Жиля Делеза (1925-1995). Делез снискал себе славу виртуозного интерпретатора и деконструктора текстов, составляющих `золотой фонд` мировой философии. Но такие интерпретации интересны не только своей оригинальностью и самобытностью. Они помогают глубже проникнуть в весьма непростой понятийный аппарат философствования самого Делеза, а также полнее ощутить то, что Лиотар в свое время назвал `состоянием постмодерна`.Книга рассчитана на философов, культурологов, преподавателей вузов, студентов и аспирантов, специализирующихся в области общественных наук, а также всех интересующихся современной философской мыслью.

Жиль Делез , Я. И. Свирский

История / Философия / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги
Критика практического разума
Критика практического разума

«Критика практического разума» – главный этический трактат Иммануила Канта, развивающий идеи его «Критики чистого разума» и подробно исследующий понятие категорического императива – высшего принципа нравственности. По утверждению философа, человек может быть по-настоящему счастлив, только если осознает, что достоин счастья. А этого можно достичь, лишь выполняя долг, то есть следуя нравственному закону. По Канту, поступающий так человек, независимо от внешних обстоятельств, чувственных потребностей и других побуждений, становится по-настоящему свободным.Одним из ведущих переводчиков Канта на русский язык был поэт, литературовед и критик Николай Матвеевич Соколов (1860–1908). Переведя основные трактаты Канта, позже он представил российским читателям и другие его произведения. Переводы Соколова считаются точными и полными, они неоднократно переиздавались в советское время.Как и другие книги серии «Великие идеи», книга будет просто незаменима в библиотеке студентов гуманитарных специальностей, а также для желающих познакомиться с ключевыми произведениями и идеями мировой философии и культуры.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Иммануил Кант

Философия / Образование и наука