К островам Индийского океана

Сразу после своего сооружения в 1868 году Суэцкий канал стал объектом ожесточенной межимпериалистической борьбы. Захват Египта и зоны канала — одна из целей гитлеровской Германии во время военных действий в Северной Африке в 1940–1942 году.

В 1952 году в Египте происходит революция, в 1953 году провозглашается республика. В 1956 году Суэцкий канал национализируется.

Империалистические государства предпринимают против Египта карательные санкции, движение судов прерывается. В 1967 году в результате агрессии Израиля против арабских народов международное судоходство вновь прекращается на долгие восемь лет. Канал заминирован.

Перед открытием судоходства возникла острая необходимость расчистить фарватер. Однако в лоциях и на картах Красного моря не были отмечены происшедшие за эти годы изменения: новые коралловые рифы и банки, в которых намертво застревали поставленные тралы. Особую опасность представляли затонувшие суда: взрывы могли произойти в любую секунду. Дополнительные трудности создавала близость израильских войск — провокации не прекращались. «Фантомы» и «скайхоки» кружили над советскими кораблями в опасной близости. Израильские торпедные катера с расчехленными орудиями демонстративно ложились в дрейф по курсу.

И все-таки просьбу египетского правительства провести боевое траление советские тральщики выполнили. В 1975 году канал разминировали. Первым проложило дорогу советское судно.

После открытия канала началась его реконструкция, первая ее очередь окончилась к началу 1981 года. Сейчас глубина бесшлюзового канала — около двадцати метров, что позволяет проходить здесь любому кораблю, бывший «канал фараонов» стал водной артерией большого международного значения.

А в природе перемены к лучшему. Истончилась облачность, разлинованным рисунком лежит на палубе солнце. Ожила поверхность залива, размашисто заструились блики, как на фотопленке, проявилась вдали зубчатая гряда гор. В потоках света корабли вспыхивают желтым, зеленым и красным, будто прошлась по ним волшебная кисть живописца.

День проходит без изменений, стоим на якоре. Поздним вечером, когда тьма-тьмущая накрывает мир, живой россыпью вспыхивают корабельные огоньки в заливе. Светлыми капельками поблескивают иллюминаторы, сверкают ограничительные огни на мачтах, соединяются в праздничные гирлянды, отражаясь, текут, сливаются в сплошную ленту, только теперь видно, как плотно забит залив судами.

Заполнив таможенные декларации и вволю налюбовавшись ночной феерией рейда Порт-Саида, члены экспедиции расходятся по каютам.

Ровные, подхватывающие друг друга толчки, еле ощутимая дрожь под ногами, и «Курчатов» пошел, потянуло легким ветерком, ожила потревоженная вода.

Фарватер обозначен голубыми с одной и красными с другой стороны борта световыми сигналами. Тонкий луч берегового маяка расплавленной иглой покачивается над берегом. Идем тихо, пока, полоснув прожектором, лоцманский катерок не притирается к кораблю: прибыл лоцман.

Плахова

— Чиф! Ручс!!!

Просыпаемся от диких, непривычных на судне криков. За иллюминатором слабо брезжит рассвет. Кто-то бежит по коридору быстрыми шаркающими шажками. Незнакомые гортанные голоса все громче, настойчивей.

— Чиф! Каюта давай, давай каюта!

Над кормой «Курчатова» покачивается зеленая лодчонка с просмоленным черным днищем. В лодке нехитрый скарб — жестяной помятый чайник и оловянные миски, рваные одеяла, закопченный примус.

Мотор лебедки «вирает» лодку, что в переводе на обычный язык означает «переносит» ее вместе с содержимым на палубу. Проходя каналом, корабли обязаны принимать на борт швартовщиков на тот случай, если возникнет срочная необходимость швартоваться в канале. Забегая вперед, скажу: судьба заготавливает нам именно этот случай.

Швартовщики в живописных лохмотьях, с шеями, замотанными потерявшими цвет платками, в полинялых кофтах и заношенных широченных штанах поочередно суют под нос помощника капитана свой грязный палец, что означает: «по отдельной каюте на каждого».

Получив одну каюту на двоих, арабы сами удивлены подобным оборотом дела, ибо уже расстелили в укромном местечке на корме свои одеяла. Развязывают полосатый залатанный мешок, вытряхивая содержимое. Что только не вываливается из него: авторучки и бритвы, дешевые открытки с красотками, кошельки, свитые змеиным клубком пояса и подтяжки, потертые кожаные пуфики с золоченой арабской вязью.

Процесс открытия на корме «Курчатова» торговой точки сопровождается призывными движениями темных рук, бормотанием, причмокиванием и прищелкиванием.

— Бизнес давай, давай бизнес!

Один из швартовщиков, низенький, коренастый, с лицом, иссеченным глубокими морщинами и шрамами, в лиловой чалме поверх старого берета, сразу избирает меня объектом обогащения.

— Мадам, мадам, давай бизнес!

Стою, ошеломленная столь быстрой атакой, а перед носом уже вспыхивают зажигалки, мелькают авторучки.