К островам Индийского океана

Помогаю затянуть молнию на раздувшейся кожаной сумке, вместившей альбомы, акварель «Черную речку», блокноты и термос с водой: не пить же дождевую.

Плахова

— Группе разведки приготовиться к высадке на Альдабру! — извещает спикер.

В полной экипировке, включая спасательный жилет, выхожу к штормтрапу. Под мышкой зажат пунцово-алый, в цветочек зонтик. Стоящие у лацпорта в недоумении: в качестве дамы оказываюсь в единственном числе. В бот садятся капитан Касаткин, начальник экспедиции, несколько ученых и плечистые бравые моряки из команды, они же «ныряльщики» и «пдавальщики». Можно бы дать задний ход, но надо держать марку.

С океана к Альдабре катит высокая зыбь. Под штормтрапом, как неугомонный пес, рвущийся на охоту с хозяином, радостно подпрыгивает на волне бот, бьется со скрежетом о железный бок «Курчатова», оставляя на корпусе рыжие царапины.

Процедура посадки в шлюп всегда привлекает зрителей. Две мокрые веревки с подвязанными дощечками-ступеньками качаются над глянцево-синей поверхностью океана. Плавсредство либо подпрыгивает вверх, норовя улучить момент и ударить под ноги, либо проваливается в очередную водяную яму… но все это давно освоенные пустяки.

Океан отбрасывает режущие глаз блики. Пахнет машинным маслом, стелется, не тая, черный дымок, быстро уменьшается за спиной громада корабля. Окрашенный голубыми пузырьками воздуха, долго держится на воде след, отмечая наш путь к Альдабре. Атолл все еще далеко, зато, обогнув мыс, приближаемся к двум стоящим на якорях яхтам. Как правило, владельцы подобных судов любят путешествовать с комфортом — яхты оснащены автоматическим рулевым управлением, имеют на борту газовые плиты, духовки, баню.

— Надо у них спросить, как пройти рифы! — раздается чей-то голос. Но спрашивать некого. На пустых палубах ни движения, ни звука. Моторист Евгений стопорит машину, колышемся возле безмолвных суденышек. Никто не откликается на призывы. Наконец под ярко-зеленым, натянутым над кормой тентом появляется флегматичный, бронзово-загорелый европеец с бутылкой кока-колы в руке.

— Скажите, пожалуйста, где и как лучше пройти рифы? — раздается вопрос на английском языке. Обладатель бутылки смачно, с бульканьем допивает содержимое и внимательно рассматривает бутылку на свет, прежде чем взмахом руки отправить ее за борт.

— А нигде и никак! — переведен ответ. — К острову подойти можно лишь по высокой воде, в прилив. Не раньше двух часов дня.

Сейчас нет и двенадцати. Берег Альдабры безлюден, видимая его часть изрыта ямами, возле них, завертываясь воронками, бурлит пена. Подход к атоллу Альдабра издавна считался опасным. Еще Жак-Ив Кусто, путешествуя на «Калипсо», установил, что при отливе скорость течений в протоках Альдабры в отдельных случаях может достигать пятнадцати узлов. Кольцо атолла охватывает мелководную лагуну, в часы приливов и отливов мощные массы воды устремляются в протоки, грозя неприятностями застигнутым пирогам и шхунам. Трудно найти лазейку в этом лабиринте, радуга от разбивающихся бурунов красноречиво висит над рифами.

Участники разведки расстроены, ибо бот разворачивается на обратный курс: не ждать же два часа до прилива. Капитан Касаткин начисто отметает робкие предложения энтузиастов — несмотря ни на что ринуться на высадку. Однако голоса все настойчивее — все так и рвутся вступить в единоборство с океаном: А я?

Касаткин несколько растерян: в первый раз в жизни оказался он в боте с учеными. Наука — великая вещь, кто знает, какие глобальные проблемы собираются они решать там, на Альдабре.

— Может быть, зайдем с другой стороны?

— А если попробовать добраться вплавь?

— А может…

Робкие голоса все упорнее. Через буруны вплавь? Этого еще недоставало. С вполне объяснимой заинтересованностью слежу за развитием событий.

Но капитан есть капитан.

— Нет, — твердо произносит Касаткин, и бот окончательно становится кормой к Альдабре, носом к «Курчатову». Белый на голубом, с прямыми стройными мачтами, будто уменьшенный окулярами бинокля, корабль кажется нарядной игрушкой на шелковой глади океана. Хитрецы явно тянут время в ожидании прилива…

— Может, искупаемся?

— Для чего взяты ласты и маски?

— Вы не против? — вежливо обращается ко мне Нейман. А я что? Я — как все.

«Все», кроме меня, моториста и Касаткина, поспешно избавляются от излишков одежды и, облачившись в маски и ласты, исчезают в пучине. Весело поблескивают жемчужные пузырьки, вода уже окрасила ныряльщиков в призрачный зеленоватый цвет.

— Прошу не заплывать далеко! Держаться парами, — следует запоздалое напутствие капитана, но куда там: кто, где уже не определить, люди-амфибии один за другим скрылись в Индийском океане. Даже солидные доктора наук Гительзон и Сорокин, пятясь, исчезли в глубинах.

Полдневный жар бьет без сожаления, с раскаленного купола изливается слепящий свет — океан, шутя, отражает его обратно. Между океаном и небом — потерявший ход шлюп. Ни малейшего движения воздуха.