К реке. Путешествие под поверхностью

Ту ночь эвакуированные провели во временном убежище, устроенном в здании администрации, как это ни странно, оно стояло на месте погребения протестантских мучеников. В покинутых домах вода продолжала прибывать, отравляя пространства, куда она просочилась, токсичной смесью нечистот и мазута, сдвигая мебель и пропитывая все зловонной жидкостью, похожей на пиво.

К утру дождь прекратился, и вода в реке стала спадать, но часть ее задерживали заслоны, призванные препятствовать наводнению. Пожарные команды насосами откачивали воду и сбрасывали ее обратно в реку, а 70 000 литров, загрязненных мазутом, слили в танкер и увезли прочь. В общей сложности затопило 1033 участка и свыше 2000 гектаров земли. И чего только не оставила после себя отступающая вода: одна из фотографий, попавшихся мне на глаза, запечатлела стоящую в дверях дома женщину, у ног которой лежала разбухшая мертвая корова.

В последние несколько лет схожие снимки поступали из Тьюксбери, Боскасла и Шеффилда: фотографии размытых дорог и соборов, окруженных внутренними морями, темными от глины. Подобные происшествия — лакомый кусок для газетчиков, притом что они редко связаны с человеческими жертвами, нередкими в других странах. Даже половодье на второстепенной реке на маленьком архипелаге освящается довольно подробно, причем не один день. В наводнениях есть нечто мифическое и тревожное, напоминающее о зыбкости нашего пребывания на этой планете.

Библейский потоп, самый древний акт разрушения, произошел из-за того, что Бог — темпераментный и гневливый ветхозаветный Бог, которого альбигойцы считали дьяволом, имеющий явное сходство с викторианским патриархом той породы, к которой принадлежал Лесли Стивен, — решил, что созданный им мир не так хорош, как он надеялся. Люди погрязли в грехе, и он вознамерился истребить их вместе со зверями, ползучими гадами и небесными птицами, сохранив лишь по паре каждого вида. Его решение объясняется любопытно: «Но земля растлилась пред лицем Божиим, и наполнилась земля злодеяниями. И воззрел [Господь] Бог на землю, и вот, она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле» [41].

Только Ной и его семья избежали этой участи, и они построили ковчег из дерева гофер и осмолили его внутри и снаружи, и как только они это сделали, небеса разверзлись и пошел дождь, который лил безостановочно сорок дней и сорок ночей, пока вся земля на пятнадцать локтей не ушла под воду, покрывшую даже самые высокие горы, и все сущее погибло. Так продолжалось сто пятьдесят дней, а затем вода стала убывать, хотя прошло еще добрых три месяца, прежде чем показались вершины самых высоких гор, и, наверное, еще месяца три, пока земля полностью не высохла. Затем Господь Бог пообещал впредь не уничтожать мир, добавив: «…потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его» [42].

Ужасная история. Не понимаю, как религия способна зиждиться на деяниях такого странного Творца, но мне близко кроющееся за всем этим беспокойство: в любой миг мы можем быть стерты с лица земли. Предания об уничтожении мира имеют длинную генеалогию, существуя во всех уголках земного шара. Некоторые из них — мифы об Атлантиде и государстве Лайонесс — повествуют о целых затонувших цивилизациях, другие имеют местный масштаб. Когда я была ребенком, бабушка часто мне рассказывала о деревне на дне озера. Ее жители совершили нечто дурное — что бабушка, что? — и должны были понести кару — о, наверное, они не молились. Деревня стояла в долине, которая всегда мне представлялась очень ровной, выглаженной, как лужайка для игры в шары, а на ее краю теснились дома. И вот в один злосчастный день с холмов обрушился стремительный поток, грохоча как десять тысяч лошадей, и деревня очутилась под водой. Но местные жители оказались очень сноровистыми и не погибли! Они вели себя как ни в чем не бывало: ухаживали за свиньями, возделывали поля и производили потомство, словно у них были жабры. По воскресеньям они, невзирая на свою нечестивость, всей деревней шли в церковь, и если как следует прислушаться, стоя у кромки воды, то можно услышать колокола, отбивающие часы. Раз в сто лет заклятье рассеивается, и вода в озере уходит под землю. Дома высыхают, и люди выходят в сады и болтают друг с другом на воздухе. Если в этот единственный день пройтись по деревне, то не заметишь ничего особенного, но если остаться здесь после полуночи, то из почвы начинает сочиться вода, она запруживает улицы, и, прежде чем ты успеешь сделать один, два, три вдоха, озеро сомкнется у тебя над головой еще на сто лет.