К сердцу Африки

Другое дело антилопы: едва они почуяли нас, как тут же обратились в бегство. Нас всегда удивляло, что стоит нам подстрелить какое-нибудь животное и освежевать его, как тотчас же со всех сторон слетаются сотни коршунов, хотя еще за минуту перед тем в небе не было ни одной из этих зловещих птиц. Некоторые объясняют это тем, что коршуны летают очень высоко и мы их не видим. Зато они благодаря своему невероятно острому зрению видят все и, как только мы убиваем добычу, тут же снижаются, созывая при этом своих приятелей, которые летают в радиусе десяти — пятнадцати километров.

Одно из немногих охотничьих правил, неукоснительно соблюдаемых всеми охотниками, и черными, и белыми, гласит, что ни в коем случае нельзя убивать коршунов, этих великих мусорщиков природы, очищающих землю от падали.

Один из носильщиков подарил мне однажды дикобраза. Правда, он предупредил меня, что с дикобразом шутки плохи, так как своими иглами он стреляет, как стрелами. Я не поверил и вскоре поплатился за это: дикобраз внезапно попятился и вонзил иглы мне в ногу.

После этой атаки он моментально спрятался в «укрытие», натянув свой игольчатый панцирь себе на голову. Теперь дикобраз в какой-то мере напоминал современный легковой автомобиль, глядя на который трудно подчас определить, где капот, а где багажник. Хвост предостерегающе вращался: не приставай! Впрочем, едва ли у кого-нибудь могло бы возникнуть желание приставать к нему.

— Сзади у него мотор, как у «фольксвагена», — сообщил мне Ниангара, проявлявший большой интерес к технике, но тут же его внимание привлекла черепаха, которая преспокойно ползла в нескольких шагах от нас.

Черепаху можно ловить без всякого риска. Ниангара снял рубашку и превратил ее в мешок.

— Для местных жителей черепахи нечто вроде консервов, — заметил Жерэн. — Они считают, что это одно из самых полезных творений природы. Черепах держат в хижинах и нередко дают их детям вместо игрушек. Это самодвижущиеся игрушки, которых не надо заводить. А когда хозяевам хочется отведать свежего мяса, из них приготавливают жаркое.

Однажды я в течение двух часов снимал целую колонию красных, как кардинальская мантия, пауков. Местные жители попытались использовать их в качестве пищи, но пауки им не понравились. И вообще наши проводники никак не могли понять, зачем мы тратим столько времени на выслеживание животных, которых все равно нельзя есть. Увидев однажды испорченную кинопленку и обнаружив, что она тоже несъедобная, они решили, что мы с Карапи спятили. И отныне доверяли только Жерэну и его ружьям.

Да, животный мир на берегах озера Иро необыкновенно разнообразен. При нашем приближении бросались в воду кайманы, вихрем уносились антилопы, пришедшие на водопой. Высоко в небе парила пара орлов. Там, где начинался камыш, стояла цапля, словно пограничный столб, а жирные утки с криком покидали лагуны, как только замечали нас. Зато маленькая птичка, похожая на трясогузку, продолжала невозмутимо кормить своих птенцов, не обращая ни малейшего внимания на наши стрекочущие кинокамеры.

Однажды, вернувшись в лагерь с берегов озера Иро, я увидел, что к нам пришли гости.

— Доктор Ливингстон[1], если я не ошибаюсь, — сказал я, здороваясь со смуглым, с черными глазами и черными волосами незнакомцем.

— Этот господин известен гораздо больше, чем Ливингстон, — сухо заметил Жерэн и представил меня герцогу N. де ла и т. д.

Испанский гранд самодовольно улыбнулся, показав золотые зубы, но иронии Жерэна явно не понял.

В этих безлюдных саваннах не так уж часто удается встретить белого человека, и мы решили принять герцога в свою кампанию. Правда, Жерэн отнесся к нему без особой симпатии, зато мы с Карапи, во всяком случае сначала, в нем души не чаяли.

В первый вечер мы пили его напитки. У него был холодильник, и, как совсем нетрудно догадаться, он держал в нем отнюдь не кинопленки. Во все последующие дни он пил наши напитки, объяснив, что его запасы спиртного уже истощились. Правда, у нас создалось впечатление, что он оказывает нам великую милость, снисходя до наших скромных запасов; и действительно, он, испанский герцог, пьет совсем запросто вино простых смертных…

Но в первый вечер он нас совершенно покорил. Куда бы наш толстый герцог ни двинулся, за ним следовали по пятам три африканца-телохранителя. Даже в лагере справа от него всегда шел слуга с ружьем, а позади слуга со складным стулом. Всякий раз, когда герцог останавливался, тот немедленно раскладывал стул и ставил его в приятной близости от герцогского зада.

Телохранители несли еще один складной стул, на который герцог всегда мог возложить свои августейшие ноги.

За обедом повар сначала передавал тарелку с супом слуге, ответственному за стул, а тот подобострастно ставил ее перед герцогом.