К сердцу Африки

Немного погодя Жерэн объяснил мне, что танцуют не сами жрецы, а их помощники, тогда как жрецы (их двое) бьют в тамтамы. На языке тамтамов они разговаривали с танцующими, дирижируя всеми их действиями. Кто именно исполняет тот или иной танец, считалось тайной, хотя танцоры были без масок и все видели их лица. Но когда на следующий день я попытался узнать имена тех, кто танцевал, в ответ мои собеседники только пожимали плечами. Потом я узнал на улице одного из танцоров и стал расспрашивать его о содержании танца, который он исполнял, однако парень категорически отрицал свое участие в священнодействии.

После мужчин начали танцевать девушки. Они были неправдоподобно гибкие, словно гуттаперчевые, а плечи их поднимались, опускались и вращались в такт ритму с такой поразительной легкостью, что девушкам этим могли бы позавидовать даже йоги.

Дети пританцовывали вокруг взрослых, что было для них неплохой школой. Даже самые маленькие прыгали удивительно ритмично. И разумеется, чтобы овладеть всеми сложнейшими па этих ритуальных танцев, начинать учиться надо как можно раньше.

Но скоро темп танца стал таким бешеным, что дети перестали попадать в такт. Между тем тела девушек по-прежнему извивались, кружились и вибрировали, а руки их мелькали с такой непостижимой быстротой, что казалось, будто у каждой не менее двенадцати рук.

Танцы продолжались всю ночь, но, когда на следующий день мы отправились поохотиться и поснимать, нас пошла провожать половина деревни.

На равнине, покрытой пожелтевшей травой, мы увидели двух страусов с целым выводком страусят и бросились к ним. Птенцы моментально прижались к земле, а взрослые страусы пустились наутек.

Четверть часа мы разыскивали выводок, и, хотя нам казалось, что мы довольно точно заметили место, где спрятались страусята, они как сквозь землю провалились.

Прекратив поиски, мы направились к машине, и тут один из проводников споткнулся о страусенка. Тот вскочил и с невероятной скоростью помчался по равнине.

А тем временем страусиха вернулась обратно и стала исполнять какой-то очень странный танец. Она подбегала к нам, падала, словно ее ранили, снова поднималась и делала вид, что пытается убежать. Одним словом, она всеми силами старалась отвлечь наше внимание от страусят.

Мы знали, что, если хоть на миг потеряем страусенка из виду, он тут же прижмется к земле и больше мы его не найдем. Поэтому наши помощники не спускали с него глаз и бежали за ним со всех ног. Но бегать за страусом — не такое уж удовольствие, и бедняги были страшно сконфужены, ибо никак не могли поймать одного несчастного птенца.

В конце концов страусенок устал и прижался к земле, только тогда его и удалось поймать. Жерэн держал ружье наготове на тот случай, если страусиха вдруг перешла бы в наступление. Страус бьет ногой не слабее, чем лошадь, и при этом не назад, а вперед; поэтому не в пример лошади он всегда попадает в цель.

Но взрослые страусы по-прежнему держались в отдалении, хотя страусенка мы уже положили в кузов машины. Говорят, что страусы умеют считать лишь до трех, и они могли просто не заметить, что в их выводке не хватает одного птенца. Во всяком случае я решил подарить пойманного страусенка парижскому зоопарку.

Животный мир этих плоских равнин, окружающих озеро Иру, отличается удивительным богатством и разнообразием. Здесь обитает свыше двадцати различных видов антилоп и газелей и около полусотни видов крупных птиц. Мы снимали их с помощью телеобъективов и кинокамер, управляемых на расстоянии.

Больше всего нас заинтересовали рябки. К стыду своему, должен признаться, что интерес этот был весьма прозаическим. Эта птица не отличается ни своеобразием, ни красотой. Зато она необыкновенно вкусная, а когда твое ежедневное меню в течение недели состоит из одного и того же, то поневоле становишься немного привередливым.

Когда мы стреляем, наши помощники довольны; когда мы снимаем, они ворчат.

Только что мы подстрелили водяного козла. Каждый раз, когда нам приходится убивать, мы испытываем угрызения совести: гораздо интереснее запечатлеть жизнь животного на пленке, чем прикончить его. Но все чаще и чаще мы смотрим даже на самую красивую антилопу только с кулинарной точки зрения. Что делать, мы должны наполнить двести голодных желудков, а для этого нужно немало мяса.

Внезапно мы замечаем стадо обезьян. Они похожи на расшалившихся школьников и служат прекрасным объектом для съемки. Некоторые из них настолько осмелели, что подходят к нам совсем близко. Правда, более благоразумные держатся на некотором расстоянии и время от времени призывают своих товарищей соблюдать осторожность. Самки смотрят на нас только издали.