К терниям через звёзды

Виктор Лоутроп был одним из тех 24 % счастливчиков, кому повезло «вернуться» после смерти. Всё благодаря технологиям, которые позволяли пересадить мозг в синтетическое тело. Тело подпитывает мозг всем необходимым, и мозг «пробуждают». Стоило это огромных денег, а шанс того, что умерший всё-таки сможет обрести вторую жизнь, был не самым высоким. К тому же нельзя спрогнозировать точное время своей смерти, а мозг нужно заморозить в первые двадцать секунд после остановки сердца. Но если такая операция всё-таки венчалась успехом, то новое тело могло функционировать сотни лет, и количество причин для «второй смерти» значительно сокращалось. В Едином Государстве подобная практика была под строжайшим запретом.

— Господин Лоутроп, — обратилась Ребекка.

— А, вот и наш дорогой гость, — промолвил Виктор, отбросив Марку скудную улыбку.

Ребекка подтолкнула Марка на мягкое коричневое кресло, стоявшее слева от Лоутропа, и Марк сел.

— Послушайте, Виктор, — сказал Марк, обернувшись к нему в пол оборота.

— Ш-ш-ш… — прошипел Лоутроп, не отводя взгляда от темноты.

Мрачные тени прикасались к лицам всех сидящих в первом ряду. Застывшие глаза Лоутропа сияли, просверливая путь в эту тьму.

— Мы поговорим, — вполголоса сказал Лоутроп. — Но после того как они закончат.

Во тьме виднелось какое-то движение. Прозвучал очередной звонок, и после этого загорелся свет. Тёмные силуэты превратились в людей. Люди держали в руках какие-то непонятные вещи. Вещи эти были сделаны из коричневого лакированного дерева. Одни — большие, другие — маленькие, но по форме они походили друг на друга. Маленькие инструменты прижали к плечу подбородками. Крупные взяли в уверенные объятия и упёрли их нижние части в твёрдый пол. Ещё были какие-то причудливые изделия, выкованные из металла в виде трубок и барабанов. Люди, держащие их, стояли позади остальных.

Из гущи вышел старый горделивый человек с палочкой в руках.

В зале стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь порывистым шелестом человеческих тел. Старик взмахнул палочкой. Продолговатые стержни ударились о деревянные инструменты и с нежностью принялись ласкать натянутые на них струны. Грянул порыв звуков. Порыв мелодично преобразовался в прекрасную музыку. Ритмичная мелодия неспеша и плавно нарастала. Постепенно из тихой и безмятежной она становилась всё более громкой и уверенной. Марк чувствовал, как его сердце будто бы замедлилось, выслушивая каждый тончайший звук. Раскатистый вскрик инструментов заставил Марка содрогнуться от того, что у него по телу пробежали мурашки. На глазах ни с того ни с сего начали проступать слёзы. Это была прекрасная музыка. И эту музыку делали люди. Своими руками. Никаких машин, никакой синтетики. Только чистое звучание множества музыкальных инструментов, с которыми управлялись люди. От начала и до конца никто из зала не посмел потревожить эту музыку. Звук затих так же плавно, как и начинался.

— Это Людвиг ван Бетховен, — тихо проговорил Марку Виктор ещё до окончания исполнения музыкантов. — Сохранённый фрагмент из симфонии номер семь. Как вам?

— Это… Удивительно, — ответил Марк, утерев влажные глаза.

Лоутроп по-настоящему, искренне улыбнулся.

— А знаете, каков её возраст?

Лоутроп не стал дожидаться предположений, уловив удивлённый взгляд Марка.

— Семьсот-восемьсот земных лет, — произнёс он мечтательным голосом.

— Восемьсот? — переспросил Марк. — Но это же…

— Да-да. Написана она на Земле. Люди тогда даже не представляли, что такое электричество. И всё же могли создавать вот такое.

— В Государстве я…

— Да, не могли такого слышать. У вас же это считается варварством. — Лоутроп устремил свой сверкающий взгляд к музыкантам. — Знаете, что я вам скажу, Марк? Дикарями мы не были раньше, а стали ими сейчас. Тысячу лет назад мы создавали музыку, картины, стихи, которые могли запасть в самую душу. Мы создавали прекрасное. Потом приходило всё больше технологий и становилось всё меньше хорошего искусства. Всё меньше хороших художников, музыкантов, поэтов… Мы начали создавать технологии, — вздохнул он. Виктор указал на себя руками. — Посмотрите на меня. Мне 189 лет. Я киборг на 67 %. Мозг оплетает толстый слой углепластика, гармоничная система трубок, искусственных нервов и механических органов. Это тоже по-своему прекрасно, но… — Он покачал головой. — Это нечто созданное наукой. А для науки не нужна душа.

Музыканты затихли и замерли на своих местах. Один из них, сидя за громадным столообразным приспособлением с чёрными и белыми клавишами начал играть монотонную и грустную мелодию.

— Лунная соната, — довольно проговорил Виктор, откинувшись на спинку кресла и вглядевшись в гущу музыкантов.