К величайшим вершинам. Как я столкнулась с опасностью на К2, обрела смирение и поднялась на гору истины

– Такое случается с лыжниками на длинных дистанциях, – пояснил Скотт. – Происходит от того, что на ходу лыжник упирается пальцами в ботинок, а ботинком в лыжу. Особенно часто это возникает, если второй палец на стопе длиннее первого, вот как у тебя. Получается повреждение тканей, напоминающее обморожение, отсюда и лиловый цвет, а потом могут вздуться волдыри. Не буду тебя обманывать: это очень больно.

– Класс. Опять волдыри. И боль.

– Как ты держишь стопы на ходу, поднимаешь или продвигаешь вперед?

– И то и другое, я думаю.

– Ладно. Завтра я еще раз осмотрю тебя.

После ужина и горячего шоколада мы отправились спать, но в час ночи я проснулась от невероятной колющей боли в стопе. Пальцы ног покалывало и дергало. Казалось, мне прижигают их раскаленным железом. Черт! Боль приходила и уходила без предупреждения, вспыхивая, как молния, всякий раз, как я засыпала и нечаянно касалась стопой другой ноги или шва спальника. В конце концов, измученная и встревоженная, я принялась рыться в аптечке в поисках викодина, после чего, наконец, уснула. Я боялась того, что принесет новый день, но, как это ни странно, весь день шла на лыжах и ничего не чувствовала. Однако на следующую ночь и дальше, когда ткани начинали оттаивать после нескольких часов на морозе, мне казалось, что в стопу вгрызается гремучая змея, раз за разом выдергивая меня из глубокого сна. Я лежала и дрожала, стараясь не стонать и не шевелиться и приказывая себе отдыхать, даже если нет сил уснуть.

Я прочитала последние страницы своей книги и лежала, размышляя над советом сэра Ранульфа Файнса. Являясь исследователем, он рассуждает в книге «Капитан Скотт» и о том, как осторожно следует подходить к трактовке записок и дневников любых экспедиций. После тяжелого дня так и хочется обвинить товарища по команде в том, что он ничем не помогает остальным, достаточно резко выражая свои мысли в личном дневнике. Но представьте себе, что автору дневника, его спутнику или им обоим суждено погибнуть на следующий день. В этом случае тот, кто станет читать дневник экспедиции, предположит, что автор ненавидел своего товарища по команде, тогда как на самом деле у них просто выдался нелегкий день. Мне нравится, что Файнс делает особый акцент на этом. Видит бог, если бы я вела дневник, любой его читатель узнал бы, что это, будь оно трижды неладно, ведро совершенно бесполезно, а такой-то или такая-то движутся так, словно к заднице им привязали пианино. Читателю показалось бы, что я ненавижу всех и каждого, потому что в конце долгого дня пути нет сил на размышления или рассуждения. В такое время насущные проблемы кажутся важнее будущих наград, но, оглядываясь назад, понимаешь, что все связано: преодолев малые трудности, получишь лишь малые награды. Великие трудности – великие награды. И мы все просто пытаемся дойти и выжить.

Я дочитала «Капитана Скотта» и разорвала книгу пополам, чтобы поделиться с ребятами. Утром, которое ничем не отличалось от полуночи, я осторожно натянула носки и сапоги и вернулась к саням, не в силах избавиться от тяжелого ощущения после чтения. Посмертная слава во льдах, крушение надежд, неожиданные повороты прихотливой судьбы – все это было слишком актуально в сочетании с обжигающим холодом в ноздрях и тупой болью от сотрясения мозга, которая все никак не отпускала меня. На седьмой день вдали показались стоящие на значительном расстоянии друг от друга постройки станции Амундсен-Скотт на Южном полюсе.

15 декабря 2012 года, 14 часов. Мы дошли до географического Южного полюса.

Команда Б отставала от нас на целые сутки, так что нам пришлось ночевать на Южном полюсе, поджидая их. Мы разбили лагерь и осмотрели станцию, где летом работает более двухсот человек. Это настоящая нирвана для энтузиастов, легенда истории и научных исследований теории большого взрыва, нейтрино, таяния ледников – они там заняты невероятным разнообразием задач. Станция Амундсен-Скотт на Южном полюсе живет по новозеландскому часовому поясу, а мы жили по чилийскому времени, так что я понятия не имею, что у них там было, день или ночь, но нам поставили печати в паспортах, показали станцию и позволили расплатиться долларами США в магазинчике, где торгуют сувенирами с Южного полюса. К сожалению, нас не пустили в кафе, а это единственное, чего так отчаянно хотелось.