Кабаре

– Худо, милые, худо… – гадалка водит ладонью над картами. – Как ни крути – худо. Откровение, смерть, помешательство!

«Откровение, смерть, помешательство… Откровение, смерть, помеша…» – пульсирует у меня в мозгу.

НПВ

Десятый день пути. Утром будем в Киеве. Время – далеко за полночь, но никто не спит. Все купе распахнуты, мы собираем вещи, носимся по коридору и переговариваемся с соседями. С разбиениями на группки покончено, отныне весь вагон – одна большая компания.

– О, представляю, как она вам обрадуется… – язвила Зинаида на тему предстоящей встречи Валентина с сестрой. – Такое счастье – валенька приехал всего на один день!

Несмотря на явное недовольство примы, наш тенор не сдавался. Во что бы то ни стало, он вознамерился съездить на все три дня выходных в Полтаву, погостить у сестры и зятя. Зинаида рвала и метала, потому что давно уже нацелилась провести выходные в Киеве у подруги, и, конечно, совершенно не хотела лишаться на это время привычной свиты. Увы, и молчаливая девочка Гала, и Валентин, и даже Ерёма, прибившийся в последнее время к компании примы – все собирались уезжать.

– Ну что вы мне голову морочите! – негодовала Зинаида. – Я уже обо всем договорилась, а вы… Ну хоть вы, Маринки, послушайте меня! Гульнем по Киеву, а?

– Сорри, я пас, – отзывается Рина, застегивая сумку на молнию. – Хоть один день с детьми побуду. Соскучилась!

– И я прошу меня извинить, – выбираюсь для разговора в коридор. – К походам по городу совсем сейчас не расположена, вы уж не обессудьте… Знаете, странный такой припадок – очень хочется побыть одной…

– Ничего странного, – неожиданно подает голос Гала. – Целых десять дней принудительной коллективизации! Любой организм затребует пространства для уединения. Я чуть с ума не сошла!

Гала заходит в свое купе и забивается в угол. Стараюсь не смотреть в ее сторону, чтобы не раздражать своим присутствием.

– Ну, что ты намерена делать? – продолжает уговаривать меня Зинаида.

– Остаюсь в поезде, буду читать и валяться.

Я не совсем честна, а точнее – не совсем вру. Шляться с Зинаидой по Киеву действительно не хочется. Но и одиночеством я совсем не брежу. Просто когда-то, еще до всей этой скандальной ситуации, мы с Димкой договаривались остаться на выходные в поезде. Опровергающей информации не поступило, и я действую согласно установленному ранее плану. Конечно, не ради романтического уикенда – а просто ради возможности разобраться. Разговор наедине нам с Дмитрием совсем не помешал бы – ситуация сейчас накалилась до невозможности…

После неожиданной Ринкиной капитуляции в кафе, наши отношения стали намного сдержаннее. Ринка явно боялась оставаться со мной наедине – опасалась, должно быть, необходимости объясниться. Обе мы делали вид, будто все по-прежнему, но вели себя совершенно по-иному. Конечно, я – что естественно – ничего не спрашивала о том вечере. Ринка – что не естественно – не сочла нужным ни о чем мне рассказать. Впрочем, и так было понятно, что она догнала тогда Дмитрия, и их разговор закончился полным примирением. Все отлично, для Ринки это победа. Вот только, какой ценой? Судя по тому, как нынче днем разговаривал со мной Димка – очень наигранно, предельно официально и вежливо – я в его глазах была теперь главной виновницей нанесенной ему обиды. Похоже, Ринка решила, что добиваться прощения сложнее, чем попросту перевести стрелки… По-хорошему, надо было бы поскандалить, поговорить начистоту с обоими, восстановить дружеские отношения, но, во-первых – на то совершенно не было времени, во-вторых – с затаенным интересом и каплями пота на ладошках за нашей четверкой следил теперь весь поезд – и мы никак не могли позволить себе громкой выходки. Поэтому я ждала. Так как Димка тоже собирался оставаться в поезде, мы, наверняка, смогли бы пообщаться.

Громко хлопнув дверью тамбура, в вагон заскакивает взволнованный Дмитрий. На шее у него, словно банное полотенце, висит Шумахер. Как обычно при такой позе Шумахера, Дмитрий держит кота за лапы и шепчет ему что-то на ухо. Завидев их, я нарочно повторяю последнюю фразу.

– Остаешься в поезде? – переспрашивает Дмитрий таким тоном, будто слышит об этом впервые. – Везет… А мы с Шумахером поедем в деревню. Я таки принял решение…

– Нет! – возмущаюсь я, позабыв все интриги и обиды. – Ты не сделаешь этого! Ты не можешь сдаться ей!

– Если я не сделаю этого, он совсем зачахнет. Уж вы-то с Ринкой знаете, какой он последнее время вялый…

Все в вагоне забрасывают дела и с живым интересом пялятся на нас.

– Это вы о чём? – не снимая с лица крайне вежливой улыбки, настороженно интересуется Зинаида.

Прокручиваю в голове состоявшийся диалог и довольно хмыкаю.

– О коте. Кроме того, о чем вы подумали, у Дмитрия имеется еще один «он», о котором мы с Ринкой очень много знаем. Речь о Шумахере. Дмитрий подчинился требованиям нашей медбабульки и согласился отдать его своей тетке в деревню.