Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Абсолютная необходимость, вынуждающая меня просить Вас не откладывать миг, когда сможете Вы меня принять (прежде такого случая не было), не является ли, Государь, указанием Провидения на то, что именно в этот миг мог бы я Вам наибольшую пользу принести?

200. Г. Ф. Паррот – Александру I

Санкт-Петербург, 24 января 1816 г.

Государь!

Вы никогда жестоким не были; но, к несчастью, суждено мне испытать на себе первое доказательство противного. Я из Дерпта уехал 12 декабря, в день для меня столь памятный, и с тех пор нахожусь в Петербурге, ожидая узнать всего-навсего, пожелаете Вы меня еще раз увидеть или нет, но добиться Вашего решения не могу. <Меня это ожидание разоряет; ибо когда дерптский профессор тратит 900 рублей экстраординарных и приносит в жертву свои каникулы, в течение которых мог бы заработать некоторые суммы в дополнение к скромному своему жалованью, он эту потерю возместит нескоро.> Все, что смог я выделить на жизнь здесь, исчерпано полностью, а долг мой профессорский призывает меня в Дерпт.

<на такое множество писем> , благоволите прочесть копию Вашей последней записки, писанной в марте 1812 года[632]:

«Благодарю Вас сердечно за то, что содержалось в Вашем письме; оно меня взволновало и тронуло. Верьте мне, что остаюсь всегда

Весь Ваш.

Говорил с военным министром о способе Вам выразить мое удовлетворение по поводу телеграфов; поручил ему выяснить, что Вам было бы наиболее приятным. Впрочем, охотно делаю это напрямую в настоящем письме и прошу мне это сказать откровенно».

Я Вам ответил, Государь, что в начале войны, от которой Ваша корона и Ваше существование зависят, не время у Вас что-либо просить для меня лично, но что если, после того как Вы эту кампанию окончите со славой, пожелаете Вы вспомнить обо мне, то тогда попрошу мне предоставить средства на поездку полуторагодовую в чужие края. Причины, по которым тогда мне такое путешествие предпринять хотелось, были слабость моего здоровья (которое за последние полтора месяца ухудшилось чудовищно), желание весьма естественное вновь увидеть родные места и прекрасную тамошнюю природу, потребность взглянуть после 19 лет отсутствия на ученую Европу и возобновить научные мои сношения, прерванные из-за смут политических <наконец, надежда отыскать среди новинок в области народного просвещения такие, какие можно в России применить>.

Сегодня могу к этим причинам прибавить желание укрыться на некоторое время от внимания вельмож <которые с меня глаз не спускают> и уменьшить тем самым желание их меня преследовать, которое в пору Вашего отсутствия обнаружило себя более чем явно. Быть может, сомневаетесь Вы, Государь, в том, что могут на меня подобные гонения обрушиться, коль скоро Ваша немилость в тайне остается; <но за мной наблюдают пристально> но даже если бы она могла таковой остаться, я сам, Государь, этого бы не захотел. Вы первый наши сношения открыли окружающим, а я из них только то признал, что Вам было угодно обнажить. Теперь мой черед объявить открыто, что сношения наши более не существуют <Вы не сможете этого отрицать, не покривив душой>, ибо считаю я ниже своего достоинства пользоваться репутацией Вашего доверенного лица. Видите Вы, Государь, что именно из-за этого последнего пункта не могу я без Вашего ответа обойтись. Благоволите мне ответ дать на это шестое письмо; буду его ждать у Гесслера или даже в Вашей передней, если, конечно, камердинер Ваш мне туда доступ даст. – <Вот моя участь> Вот положение, где я ныне оказался, – ожидать снисходительности лакея, чтобы до Вас добраться. <Ни Вы, ни я, Государь, десять лет назад этого вообразить не могли.> Государь! Неужели так сильно отличаюсь я от человека, которого тринадцать лет назад почтили Вы уважением, доверием, дружбой? Еще четыре года назад я всеми этими сокровищами обладал. Кто у меня их похитил?

Как видите, сердце мое поистине страдает <и уже давно>. Но однако ж ни на миг не переставало оно Вам принадлежать, как и весь

Ваш Паррот.

201. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург], 31 января 1816 г.

Государь!

Окончилась череда праздников, доставивших радость августейшему Вашему семейству. Благоволите теперь и мне подарить праздник; ибо чувство мое мне подсказывает, что если Вы меня заставили ожидать так долго, то не для того, чтобы от себя отдалить.

Знаете Вы из последнего моего письма двойное затруднение, в котором я нахожусь. 4 февраля должен быть в Дерпте, куда меня долг призывает. Только приказание, Вами отданное, может меня от этой обязанности освободить. Сердце мое сжимается при одной мысли о том, что уеду я отсюда, не удостоившись счастья Вас увидеть или хотя бы от Вас ответ получить.

Ваш Паррот

202. Г. Ф. Паррот – Александру I

Санкт-Петербург, 5 февраля 1816 г.

Государь!